Дочь нечестивца
Шрифт:
Пока она разбрасывала солому по двум верхним ступенькам лестницы, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Нейт прислушивалась к царящему внизу шуму, боясь, что именно в этот момент кто-нибудь из посетителей пожелает уединиться с выбранной шлюхой в спальне. Раскидав сено, Нейт открыла светильник и поднесла промасленную тряпку к огню, та, к её радости, мгновенно вспыхнула. Пламя медленно поползло вверх, подбираясь к руке. Нейт знала, что дерево горит хорошо, но не была уверена, вспыхнут ли старые доски, если просто разбить об них глиняный светильник. А если и вспыхнут, то как быстро распространится пожар? На счету была каждая секунда. Табит мог в любой момент опомниться и броситься следом. Или девушка, поднимаясь с клиентом в спальню, могла заметить огонь и позвать на помощь.
Нейт бросила горящую тряпку на пол, в кучу сена. Солома почернела
«Ну же, быстрее! Быстрее!»
Нейт нервничала. Стояла посреди лестницы, поглядывая наверх, в коридор, и боялась увидеть знакомую приземистую фигуру. Наконец старое дерево загорелось. Огонь взметнулся до потолка. Лицо обдало жаром. Нейт попятилась, с радостью понимая: теперь Табит её не догонит — их разделяет стена огня.
Девушка спустилась в пивную. Лестница за спиной пылала. Из черного дыма вырывались языки пламени. Раздался угрожающий треск — несколько досок с грохотом обрушились вниз, разбрасывая вокруг горящие искры. Уверенным шагом Нейт направилась к открытой двери. Никто не обращал на неё внимания. Почуяв запах дыма, люди в панике бросились к выходу. Мимо пронеслась Мегара с кувшином воды. Глядя на весь этот хаос, Нейт ощутила безумное ликование, подобное тому, что охватывает воинов в пылу битвы. Её толкали, задевая локтями и бёдрами. Едва не сбивали с ног. Спасаясь от пожара, люди в панике врезались в столы, опрокидывали на пол тарелки и кружки, пихали друг друга, ругались и безжалостно топтали упавших. Нейт подумала: «А ведь кто-то из девушек, возможно, остался наверху, в ловушке», — но усилием воли задавила угрызения совести. Каждый сам за себя. В конце концов, здание каменное, огонь потушат, а пока можно подняться на крышу.
Нейт хотела влиться в обезумевшую толпу — надеялась, что та подхватит её, словно река щепку, и вынесет на улицу. Но в последний момент испугалась: такую хрупкую девушку легко могли затоптать. Она решила подождать, когда ломившийся в двери людской поток поредеет. И тут кто-то крепко схватил её за запястье. Нейт в ужасе обернулась, боясь увидеть хозяина или чудом прорвавшегося сквозь огонь Табита, но это была Сенебтиси.
— Это ты устроила пожар, — перекошенная от злости девушка преградила ей путь. — Я знаю. А теперь хочешь сбежать, чтобы всех нас из-за тебя выпороли.
— Прочь с дороги! — Нейт вырвалась из захвата. Через плечо Сенебтиси посмотрела на открытую дверь — свобода была так близко.
Сенебтиси стояла перед ней, угрожающе уперев руки в бока, и буравила злобным взглядом. Нейт попыталась её обойти, но та вцепилась ей в волосы и дёрнула назад. От боли на глазах выступили слёзы. Развернувшись, Нейт изо всех сил хлестнула соперницу по лицу, но не мягкой внутренней стороной ладони, а длинными накрашенными ногтями, словно кошка, стремящаяся в драке оцарапать противника. Сенебтиси взвыла, прижав пальцы к щеке. Увидела на руке кровь и обезумила. С гневным криком она бросилась на Нейт и повалила в лужу пива, вытекающего из расколотого бочонка. Вцепившись друг другу в волосы, они катались по мокрому грязному полу, где тускло блестели в свете масляных ламп глиняные черепки. Острые осколки впивались в спины. Ноздри щекотал едкий запах дыма, стремительно заполняющего пивную. Мимо с испуганными воплями бежали охваченные паникой посетители, не обращая на дерущихся никакого внимания.
— Думала, я позволю тебе сбежать? — прошипела Сенебтиси. Она была старше, опытнее и сильнее и в конце концов навалилась на соперницу, всем своим весом придавив к полу. — Только представь, что с тобой сделает Панахази, когда узнает, кто устроил пожар? — Она сомкнула пальцы на шее девушки и принялась с восторгом душить.
Нейт захрипела. Дёрнулась, пытаясь сбросить мучительницу, но тщетно: та была тяжеленной. Лёгкие горели огнём. Перед глазами пульсировали чёрные круги и точки.
«Я сейчас умру», — подумала Нейт, и эта мысль, прорвавшись сквозь туман боли, наполнила ужасом, яростью и отчаянием. Перекошенное от злости лицо, нависающее над ней, стало размытым. Со всех сторон к этому лицу подползала тьма, и Нейт казалось, что она смотрит на Сенебтиси из глубокой-глубокой ямы. Паника захлестнула. В момент высшего отчаяния пальцы что-то нащупали на полу и инстинктивно сжались. Уже почти теряя сознание, Нейт вскинула руку и обрушила это что-то на голову душившей её соперницы. Раздался пронзительный вопль. В ноздри ударил тошнотворный запах горящей человеческой плоти. Нейт закашлялась. Принялась жадно хватать губами воздух, жаркий, тяжёлый, раздирающий лёгкие. Когда зрение прояснилось, она увидела Сенебтиси, в ужасе мечущуюся между опрокинутыми столами. Её волосы были объяты пламенем. Лицо, наполовину обожжённое, оплывало, словно облитое воском. На правой щеке вздувались и лопались волдыри. Рот был широко открыт, и из него вырывался крик нечеловеческой боли. И вдруг эта жуткая огненная фигура бросилась в сторону лежащей на полу Нейт, вопя и размахивая руками. Девушка завороженно следила за её приближением, не в силах побороть оцепенение. Сенебтиси превратилась в живой факел и неслась на неё в последнем и единственном желании отомстить. А Нейт не могла сдвинуться с места. Их разделяло всего десять шагов, когда Сенебтиси упала, споткнувшись о ножку стола. Нейт с ужасом наблюдала, как она катается по полу, пытаясь сбить пламя, но разгорается только сильнее. Уши заложило от диких, душераздирающих криков. От мерзкого сладковатого запаха Нейт вырвало. С трудом она поднялась на ноги. Кинулась в сторону открытой двери. Взгляд упал на разбитый светильник. Пивную заполнял едкий дым. Внутри, на первом этаже, никого не осталось.
Нейт проталкивалась сквозь шумящую толпу, собравшуюся, чтобы поглазеть на пожар. Люди, переговариваясь, показывали пальцами вверх, на узкие окна, из которых валили столпы чёрного дыма. Похоже, Нейт ошиблась и разрушения оказались более ужасными, чем она думала. Но ей было всё равно. Сердце не дрогнуло, даже когда, подняв голову, она заметила на крыше горящего дома несколько далеких фигур, мечущихся по краю. Возможно, среди них была Айни или Сабах. Нейт не помнила, видела ли их в пивной, когда началась паника. В тот момент она не смотрела по сторонам.
Перед глазами стояло лицо Сенебтиси — чёрное, изуродованное, обрамлённое языками пламени. Почувствовав, как вязкая горечь снова поднимается по горлу, Нейт отошла к обочине, и её вырвало на песок. Она вытерла рот и прислонилась к стене какого-то кирпичного здания. Низко склонила голову, пытаясь побороть приближающуюся истерику.
«Я защищалась, — сказала она темноте. — Защищала свою жизнь».
И рассмеялась. Согнувшись пополам, обхватив руками живот, хохотала до тех пор, пока на глазах не выступили слёзы, затем выпрямилась, вытерла лицо и пошла дальше. Голова казалась неприятно пустой. Первое время не удавалось сосредоточиться, и Нейт не знала, куда свернуть, чтобы добраться до скалистой долины.
За углом начиналась более тихая улица, где почти не встречалось прохожих, а все факелы у дверей были потушены. По обе стороны от дороги тянулись двухэтажные жилые дома, тесно прижатые друг к другу, с узкими фасадами и крошечными окошками, расположенными высоко над землей. Неожиданно одна из дверей распахнулась, и на улицу выбежал взволнованный Панахази, на ходу завязывая схенти. Позади него в тёмном проёме маячила растрепанная бледная Тефия.
— Что ты здесь делаешь?! — закричал мужчина, заметив Нейт. — Опять пытаешься сбежать?! Могу поспорить, всё это твоих рук дело! — Лицо его перекосилось от бешенства. — Ну — ка иди сюда!
Он попытался схватить её за руку, но Нейт отпрянула, рассмеявшись ему в лицо. Её охватило безумное истерическое веселье. Тефия испуганно выглядывала из-за спины хозяина. Панахази угрожающе приближался. Но вместо того, чтобы испуганно отступать, Нейт бросилась прямо ему в объятия. Мужчина растерялся. Воспользовавшись его замешательством, она отомстила ему за целый год боли, страха и унижений. Это был миг триумфа. Ужас и изумление промелькнули в глазах Панахази, когда он понял, что его любимый прием вот-вот используют против него самого. Нейт ликовала — мерзавец не ожидал такого от жалкой шлюхи, рабыни, которую никто не воспринимал всерьёз. Одним прикосновением она погрузила этого жестокого и сильного мужчину, своего бывшего хозяина, в мир невыносимых страданий.
Не удержавшись на ногах, Панахази осел на песок. Нейт опустилась сверху, оседлав его бёдра. Первый восторг прошёл, и теперь, когда глаза больше не застилала ненависть, она снова могла мыслить здраво. Девушка осторожно убрала палец с шеи корчащегося от боли мужчины. В этот момент она легко могла бы сбежать, но понимала: Панахази не оставит её в покое. Сейчас он слаб, чтобы продолжить погоню, но вскоре силы к нему вернутся, и эти несколько часов ожидания ещё больше разожгут его гнев.
«Он знает, что это я устроила в борделе пожар, — подумала Нейт. — Он станет меня преследовать. Пока он жив, я не буду чувствовать себя в безопасности».