Дочь нечестивца
Шрифт:
Часть III. Расхититель гробниц
Глава 18
Теперь номарх нередко приглашал Нейт к себе, но первый раз был единственным, когда он по-настоящему к ней прикоснулся. Он угощал невольницу пальмовым вином, любовался ею, словно экзотической вазой, иногда просил спеть или сыграть. Девушка ненавидела минуты, проведённые в обществе похотливого старика, но не жаловалась. Всё могло быть гораздо хуже.
Каждую ночь дверь спальни отворялась, и Нейт слышала осторожные, крадущиеся шаги, которые замирали напротив её кровати. Лежала с закрытыми глазами, но чувствовала, как на лицо падает тень, и знала, кто приходит к ней всякий раз после заката. На
Нейт спала без одежды, но не испытывала ни неловкости, ни стыда при мысли, что её, нагую, кто-то разглядывает. Она равнодушно относилась ко всему, связанному с религией, но, как всякая египтянка, гордилась своим совершенным телом и не стеснялась лишний раз его продемонстрировать. Многие нильские земледельцы работали обнажёнными, прикрывая половые органы кожаными чехлами. Да и повседневная одежда жителей пустыни многое выставляла напоказ.
Нейт привыкла спать на боку, но иногда, пребывая в игривом настроении, переворачивалась на спину, радуя ночного гостя открывшимся видом. В такие минуты девушке хотелось, чтобы замерший у постели евнух к ней прикоснулся, но тот не позволял себе лишнего — стоял и смотрел. Порой наложнице казалось, что рядом никого нет и это лишь игра воспалённого воображения. Тогда она напрягала слух — и тишину разбивало чужое прерывистое дыхание.
Гиант сходил с ума. Ночами он, рискуя жизнью, проникал в спальню Нейт, чтобы просто понаблюдать за ней, спящей. Нагое золотистое тело надолго приковывало взгляд, в душе причудливо смешивались ревность и восхищение. Прежде плотские желания Гианта не мучили, теперь же его ночи были наполнены эротическими видениями, в которых он всё ещё был полноценным мужчиной. Нубиец с гордостью разглядывал свою восставшую плоть и выбрасывал в Нил ненавистную трубку, которую столько лет неизменно носил на поясе. В своих снах он брал девушку снова и снова, яростно, исступленно, заставляя стонать. Пробуждение было ужасным. Гиант тихо выл, вспоминая, кто он и где находится.
В конце концов Нейт добилась, чего хотела: очарованный её красотой номарх позволил девушке выходить в город. Никто не опасался, что Нейт сбежит: простая рабыня, она жила в роскоши, недоступной свободным, но голодающим горожанам. Что её ждало за пределами дворцовых стен? Вечная нужда и тяжёлый физический труд? И тем не менее фаворитке не позволили путешествовать по улицам в одиночестве. Об этом даже речи не шло. Её сопровождал главный евнух, достаточно сильный, чтобы в случае необходимости суметь защитить или предотвратить бегство.
Номарху девушка сказала, что хочет посетить рынок — купить сладостей и самостоятельно выбрать для себя благовония, но, когда они с Гиантом вышли за дворцовые стены, она повернула в другую сторону.
— Ты куда? — схватил её за руку евнух.
Нейт накрыла ладонь нубийца своей, посмотрела в глаза и обольстительно улыбнулась, лишая воли.
— Я пойду туда, куда считаю нужным. Или ты хочешь остановить меня силой? Учти, я буду кричать.
Гиант растерялся. Он не ожидал, что эта нежная кукла может оказаться такой своенравной. Не хотелось привлекать внимание стражи, а ещё больше — настраивать любимую против себя. Скрепя сердце, Гиант подчинился.
Они свернули на улицу, полную низкопробных увеселительных заведений. Солнце палило нещадно. Казалось, стены домов от жары треснут и распадутся на глиняные черепки. Изредка из пустыни налетал ветер, поднимая в воздух песчаную пыль. Мелкие частички жалили кожу, подобно рою окруживших насекомых. Приходилось защищать руками глаза. Нейт нерешительно остановилась на пороге пивной, заглядывая внутрь через открытые двери. Узкие окна, призванные сохранять в доме прохладу, не пропускали не только жару, но и свет. В нос ударил запах дешевого пива, вина, жареного мяса и конопли, которую набросали в жаровню. Взгляд девушки лихорадочно метался от посетителя к посетителю, пока не зацепился за высокую фигуру, склонившуюся над одним из столов. Сердце забилось чаще. В тусклом мерцании факелов она без труда узнала мужчину, который каждую ночь являлся ей во снах. Нейт охватило волнение, смешанное с предвкушением. Диктис. Она думала о нём постоянно — каждый день в течение многих лет.
Глава 19
Он называл себя Бестелесным и с недавних пор приобрел дурную привычку хвастаться своими подвигами, особенно одним, тем, что вознёс его воровской авторитет до небес, — расхищением неприступной гробницы. Это был красивый мужчина, истинный сын Египта: смуглый, с длинными вьющимися волосами, чёрными, как и его душа. Его глаза горели азартным блеском. Он подводил их свинцовой пудрой, отчего те становились ещё более выразительными.
Диктис не боялся ни проклятий, высеченных над входом в гробницу, ни гнева богов. Он знал, что после смерти сорок два судьи Аменти бросят его сердце жуткому чудовищу с головой крокодила и телом льва, поэтому стремился здесь, в верхнем мире, взять от жизни как можно больше. Его отец погиб при строительстве пирамиды, раздавленный гранитным блоком вместе со своими товарищами. Мать умерла, рожая его младшего брата, который вскоре зачах от голода. Его ждала участь простого нильского земледельца, но он был слишком амбициозен и полон ненависти, чтобы довольствоваться такой судьбой. Он жаждал богатства, но ещё больше — мести.
Десять лет назад, когда умер отец и его труп принесли к берегу Нила вместе с телами ещё сотен таких же несчастных, Диктис поклялся, что отомстит. Он разграбит проклятую пирамиду, возведённую на чужих костях. Заберет всё — золото, серебро, драгоценные камни, даже ненужные ему магические фигурки ушебти, призванные вместо номарха работать на небесных полях. Выковыряет у статуй глаза. Отдерет золотые пластины, прикреплённые к сундукам и колесницам. А всё, что не сможет унести, разобьёт, дабы в загробном мире ненавистный номарх влачил жалкое существование простого крестьянина.
Нет. Ненависть Диктиса была слишком сильна, чтобы ограничиться ограблением. Сколько раз он представлял, как приподнимает погребальную маску и кладёт ладонь на обмотанное лентами лицо мумии. Как сжимает пальцы в кулак, превращая череп в труху. Как отламывает у мёртвого Кархедона ногу, чтобы там, в другом мире, сделать его калекой.
Эти мысли скрашивали жизнь, пока Диктис ждал, когда старый узурпатор умрёт и можно будет приступить к воплощению своего плана. Вот уже пять лет мужчина возглавлял банду разбойников: пиратов и беглых каторжников, людоедов из далёких африканских племён. До сих пор ему удавалось их контролировать, но он знал, что ходит по краю пропасти и одно неверное движение превратит его из вожака в добычу. Диктис не имел права на ошибку, потому что должен был пережить номарха и отомстить. Эта цель завладела им целиком и со временем превратилась в манию.
Все свои вечера мужчина проводил в одной и той же пивной: общество его людей — этих безбожников и отбросов — Диктиса утомляло. Иногда он покупал себе женщину, чтобы утолить похоть. Но дешёвые шлюхи вызывали чувство гадливости, и каждая такая близость заканчивалась одинаково — непреодолимым желанием скорее смыть с себя грязь.
Кто-то, проходя мимо, нечаянно окатил грабителя пивной пеной. Диктис оторвал взгляд от грязной столешницы и уже собирался обругать наглеца, но так и замер с открытым ртом. Перед ним, улыбаясь, стояла редкой красоты девушка с рыжими волосами до талии. Настоящая ожившая мечта. Он даже решил, что выпил слишком много пива и у него начались видения. Или это дым конопли подействовал на него так? Рыжие волосы были его тайной слабостью. Он почувствовал, как в паху набухает приятная тяжесть.