Дочь нечестивца
Шрифт:
В общем зале гарема царила непривычная тишина. На ступеньках, спускающихся к бассейну, сонные наложницы вяло перебрасывались словами. К ним подходили чернокожие служанки-рабыни, предлагая сласти и сушеные фрукты: инжир, изюм, финики. Нейт по обыкновению опустилась на подушку в тени изящной резной колонны, подальше от беседующих девушек. Не поворачивая головы, она осторожно оглядела зал — Гиант стоял на своём обычном месте рядом с двустворчатыми дверями, ведущими в сад, к небольшому искусственному пруду, где номарх любил ловить рыбу. Они обменялись взглядами и больше старались друг на друга не смотреть. Всё, чего хотела Нейт, — убедиться, что любовник благополучно выбрался из гарема. Ночью никто так и не вошёл в её комнату, она не услышала ни криков, ни шума погони,
«Больше мне здесь делать нечего», — подумала Нейт, направляясь во внутренний дворик. После того, что случилось ночью, им с Гиантом не то что разговаривать, даже смотреть друг на друга было опасно. И хотя они не перебросились и парой слов, Нейт без труда прочла на лице любовника тревогу, практически панику.
В центре сада у самой воды стояла окружённая цветами беседка с соломенной крышей. Сейчас там никого не было, но уже через час, когда солнце поднимется выше и последние сони вылезут из своих постелей, в гареме не останется ни одного укромного уголка. Пока этого не случилось, Нейт решила насладиться уединением, тем более ей надо было спокойно подумать. Опустившись на каменный пол беседки напротив низкого столика, она мысленно наметила план будущих действий.
Если Тахенвет ещё не рассказала Кархедону об интимной сцене, подсмотренной в коридоре гарема, то непременно сделает это, как только представится случай. Единственный выход — избавиться от соперницы, и как можно быстрее.
Глава 26
Проникнуть в спальню Тахенвет не составило труда. Хозяйка покоев вместе с евнухами и служанками в полдень отправилась на городской рынок. В запасе у Нейт было около трех часов, и, даже если наложница вернётся раньше, стоящий у ворот гарема Гиант успеет предупредить об опасности.
Оглядевшись по сторонам, девушка поняла, что разжигает в сопернице такую страшную ненависть. Новые покои Тахенвет были не только скромнее, но и значительно меньше старых. Вместо ярких картин охоты стены украшали стилизованные изображения священных животных, выполненные небрежно и без особого мастерства. Как и в прежней комнате, кровать соперничала размерами с царской ладьей, но её ножки не были позолочены, изголовье не покрывал изящный орнамент. Мебель казалась более грубой и не такой удобной. Многие стулья не имели подушек.
Конечно, ни один человек, познавший, что такое настоящая нищета, не назвал бы эти покои тесными или бедно обставленными, но тому, кто с детства привык иметь всё самое лучшее, трудно смириться с отсутствием привилегий. Неудивительно, что Тахенвет её возненавидела. Она не просто винила Нейт в своих неудачах, но считала, что, избавившись от соперницы, сможет вернуть себе прежний высокий статус.
Девушка ещё раз внимательно оглядела спальню. От волнения ладони вспотели. Руку жег фиал с ядом, таким же, как тот, что соперница подсыпала ей в кувшин. За стеной раздались приближающиеся шаги, и Нейт испуганно замерла посреди комнаты, не зная, куда спрятаться. Обычно в такое время восточная половина дворца тишиной напоминала пустынный склеп. Наложницы бежали из душных спален, спасаясь от жары в прохладной тени садов. Наиболее стойкие, желая развеяться, как Тахенвет, отправлялись на рынок за экзотическими плодами и сладостями. Но большинство проводили самые тяжёлые часы, плескаясь в бассейне.
Шаги становились ближе. Нейт замерла, вжавшись в стену рядом с закрытой дверью. Руки и колени дрожали. Сердце, словно безумное, колотилось о ребра. В коридоре послышались женские голоса. К огромному облегчению девушки, их обладательницы прошли мимо, всё так же безмятежно беседуя. Нейт поняла, что неосознанно задержала дыхание. Она медленно выдохнула и заставила себя оторваться от стены.
Нужно было спрятать фиал. Выбрать такое место, чтобы бутылочка с ядом не бросалась в глаза, но при обыске её могли легко обнаружить. Взгляд упал на глубокий, расписанный иероглифами сундук с двускатной крышкой с тимпаном. По собственному опыту Нейт знала: любимые наряды лежат наверху, те, что хранятся на дне, наружу извлекаются редко, только в исключительных случаях. Если спрятать фиал среди нижних платьев, Тахенвет вряд ли его найдёт. А вот стражники, ворвавшись в комнату, первым делом обыщут сундуки и бесцеремонно вытряхнут на пол всё содержимое.
Нейт ещё раз взглянула на маленький флакончик в своей руке, засунула его поглубже в сундук и осторожно, стараясь не шуметь, опустила крышку. Дело сделано. Девушка приоткрыла дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, вышла из комнаты. Она ощущала невероятное облегчение с небольшой толикой торжества. Кровь всё ещё стучала в висках, но страх ушёл, оставив лишь приятное возбуждение. Сердце колотилось уже не так отчаянно. Сбившееся дыхание постепенно выровнялось. Свернув за угол, Нейт увидела возвращавшуюся с рынка соперницу и, не удержавшись, широко ей улыбнулась. Выражение лица Тахенвет доставило ей ни с чем не сравнимое наслаждение.
Завтра во дворце должен был состояться ежегодный праздничный пир в честь великой богини плодородия, веселья и красоты — всеми почитаемой и любимой Бастет. Там всё и решится.
Глава 27
Священное животное Бастет — кошка, которую в Египте почитали особенно, боясь разгневать милостивую богиню. Даже за непреднамеренное убийство её любимицы грозила смертная казнь, так что не зря Гиант предупреждал Нейт держать свои планы в тайне. Стоя в роскошном храме перед святилищем Бастет, её огромной, в человеческий рост статуей, девушка невольно вспоминала похороны своего питомца. Когда котёнок умер, ухаживавшая за ним служанка в знак траура сбрила брови, а затем неделю ходила угрюмая и подавленная. Маленькое тельце натёрли благовониями и, завернув в саван, уложили в гробик из бронзы. Наблюдая, как рабыня, всем сердцем привязавшаяся к котёнку, опускает к нему в могилу крошечную мумию мышки, Нейт с горечью думала, что её несчастный отец, человек, был похоронен с куда меньшими почестями. Как и сотни других бедняков, его закопали в пустыне с нехитрым скарбом — сменной набедренной повязкой и бронзовым ножом. Для любимиц богини существовало специальное кладбище.
Да, её народ просто боготворил кошек. Иногда это поклонение, по мнению Нейт, доходило до абсурда. Писец в борделе рассказывал, что во время войны с персами при фараоне Псамметихе III солдаты вражеской армии привязали этих почитаемых, священных животных к своим щитам, и египтяне не посмели поднять на них руку. Битва была проиграна. Нейт не могла этого понять. Религиозности в ней было не больше, чем в жуке-скарабее.
Неожиданно девушка почувствовала, как тёплое пушистое тельце потёрлось о её ногу. Опустив взгляд, она увидела изящную пятнистую кошку, ластившуюся к ней. В храме этих мяукающих созданий было великое множество, не тысячи, конечно, как в Бубастисе — родине великой богини, но сотни две или три, не меньше. Сытые и ухоженные, они сидели на ступеньках у ворот храма, медленно, с полным сознанием собственной важности прохаживались между раскрашенными колоннами. Некоторые вальяжно расположились у ног статуи, взирая на людей с превосходством и даже презрением. Жрецы заботились о них лучше, чем матери о своих детях. В отличие от крестьян, даже в самые неурожайные годы кошки не голодали. Мышей они не ловили: для этих целей египтяне использовали ручных хорьков. И всё же кошачья жизнь была не такой безоблачной, как казалась.
В честь праздника жрецы умертвили более двадцати котят и положили их мумии на алтарь Бастет в качестве ежегодной обязательной жертвы. Нейт находила этот обычай противоречивым, но держала своё мнение при себе.
От расставленных повсюду курильниц поднимался густой ароматный дым, и девушка чувствовала, что вот-вот потеряет сознание от удушливого запаха фимиама. Безумно захотелось оказаться на свежем воздухе, но покинуть зал во время праздничной церемонии она не могла — это было бы кощунством, неуважением по отношению к богине. Слушая напыщенную речь жреца, слишком длинную, на её взгляд, Нейт нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.