Дочь палача и дьявол из Бамберга
Шрифт:
Он прошел по мосту у ратуши, еще открытому в это время, и свернул в квартал недалеко от Песочных ворот, встретивший его шумом и смехом. Здесь, у подножия Домберга, трактиров было не меньше, чем жилых домов. Горожане любили выпить и попраздновать, особенно в такой день, как этот, когда приезжал какой-нибудь сановник. Георг слышал, что во Франконии больше нигде не было столько пивоварен, как в Бамберге. Отовсюду доносилась музыка и звон кружек.
Особенно шумно было в трактире «У синего льва», известного своим темным пивом. Георг часто покупал здесь пиво для дяди. Бартоломею в трактирах были
Собственно, почему бы и нет?
Георгу было только пятнадцать, но благодаря темному пушку над верхней губой и внушительному росту он выглядел заметно старше. Кроме того, будучи подмастерьем палача, он был не так известен, как Бартоломей. Ему всегда хотелось выпить там пива. Георг задумчиво перебрал несколько монет в кармане, полученных за эту неделю в качестве жалованья.
По-моему, я заслужил…
Он приосанился, толкнул дверь и вошел в шумный зал. В нос ударил запах дыма, прогорклого солода и квашеной капусты. Кто-то играл на скрипке, люди кричали и смеялись. Шум, как мягкая перина, принимал в свои объятия. В дальнем углу еще оставалось свободное место. Выпятив грудь, Георг протолкался сквозь толпу, уселся за пошарпанный стол и заказал свою первую кружку пива.
И уж точно не последнюю.
В замке Гейерсвёрт между тем собирались первые гости.
Симон стоял с Самуилом чуть в стороне и наблюдал за суетой во внутреннем дворе. Старый друг еще накануне одолжил ему новые ренгравы, чистую рубашку с кружевным воротником и весьма представительный камзол темно-зеленого цвета. Камзол был чуть великоват, но все-таки лучше той пыльной одежды, в которой Симон приехал в Бамберг. Ко всему прочему, цирюльник надел щеголеватую шляпу с красным пером. Он купил ее только сегодня на последние деньги. Ведь сегодняшний прием и представление устраивались в честь германского курфюрста, и Симон не хотел ударить в грязь лицом.
Скрестив руки, он прислонился к увитому плющом фонтану с нимфами и рассматривал разряженных горожан. Один приветливо кивал другому, перекидывался с кем-нибудь парой слов или раскланивался еще перед кем-то. Над двором не утихал гул голосов, смех и звон бокалов, словно и не было за воротами замка никакого оборотня. Повсюду были расставлены жаровни с углями, и все равно в воздухе стояла неприятная прохлада и сырость. Симон невольно подумал о Магдалене. Должно быть, они с отцом и Бартоломеем как раз заканчивали с приготовлениями перед освобождением Матео.
А я в это время буду смотреть спектакль! Но тесть ясно дал мне понять, что я там не нужен. Что ж, посмотрим, как старый ворчун обойдется без меня…
И все-таки Симон никак не мог сосредоточиться. Что, если стражники поймают их на месте преступления? Оставалось только надеяться, что Куизль остался все тем же воякой, каким цирюльник знал его по прошлым приключениям.
– Собрались почти все советники, – прошептал Самуил, стоявший рядом в широком черном плаще гильдии врачей. – Странно, не правда ли?
– Притом что Иоганн Филипп фон Шёнборн, как я слышал, вполне лоялен ко всему мирскому, – ответил Симон и глотнул из бокала прохладного сильванера; он был рад отвлечься. – Надеюсь, он скажет несколько крепких слов по поводу этой истории с оборотнем.
– Ха, если Шёнборн вообще о ней узнает! Наш епископ, скорее всего, постарается все замять. Все-таки шутить с курфюрстом ему сейчас ни к чему. Ему нужны…
Самуил резко замолчал. Со стороны замковых ворот донеслись приветственные возгласы. Лекарь повернулся в ту сторону и, прищурившись, попытался что-нибудь разглядеть сквозь толпу.
– Ну вот, стоит только помянуть нечистого… – проговорил он. – Наконец-то пожаловали почтенные господа. Самое время.
Теперь уже и Симон смог разглядеть процессию, представленную небольшой группой мужчин. Их, точно торговки на рынке, со всех сторон обступили придворные и сановники. Когда они немного расступились, Симон увидел епископа Филиппа фон Ринека; рядом с ним шагал пожилой господин с бородой и седыми волнистыми волосами. Он милостиво улыбался, в то время как представители городской знати подходили к нему по очереди и кланялись перед ним и своим правителем. Позади епископов стоял Себастьян Харзее, бледный как покойник. Шапочка на бритой голове съехала набок, он слегка покачивался и то и дело вытирал платком пот со лба.
– Я же сказал ему, чтоб не вставал с постели! – прошипел Самуил. – Ты посмотри на него, Симон! У него сильная лихорадка; так нет же, ничего слушать не желает!
– Ты ведь хотел справиться в книгах насчет его болезни, – ответил Симон вполголоса. – Как, выяснил что-нибудь?
Он сам и вчера, и сегодня размышлял о недуге викария; в особенности его занимал красный обод вокруг ранки на шее. В поисках ответа Фронвизер обратился к некоторым из книг в библиотеке Бартоломея. Но, в отличие от брата, палач Бамберга не питал такого интереса к медицине. Почти все его книги относились к области ветеринарии.
– К сожалению, мне в последнее время постоянно приходится возиться с любовницей епископа. – Самуил развел руками. – Так что у меня не было времени заниматься болезнью Харзее. Правда, я думаю…
– Мастер Самуил! – неожиданно перебил его Филипп Ринек; похоже, епископ только теперь увидел в толпе своего лейб-медика. – Вот вы где! Подойдите ближе, хочу представить вас своему другу Иоганну Филиппу…
Самуил тихо вздохнул и потащил за собой растерявшегося Симона. Оказавшись в первом ряду, оба встали на колени перед курфюрстом.
– Это честь для меня, ваше сиятельство, – проговорил Самуил, склонив голову. – И для моего друга Симона Фронвизера, приезжего ученого. Даже в далеком Мюнхене он слышал о вашей мудрости и великодушии.
Симон вздрогнул. Самуил снова лгал без зазрения совести. И это перед одним из могущественнейших людей Германии! Краем глаза он заметил, как недоверчиво смотрит на него трясущийся Харзее.
«Он что-то подозревает, – пронеслось у него в голове. – Может, оно и к лучшему, что он заболел…»