Дочь предателя
Шрифт:
Пришел Агафонов, а еще работники, которые открыли гроб, дали мне проститься с мамой. Смотрела в это чужое белое лицо, красивое даже в своем вечном сне. Внутри словно все умерло, не отзывалось ни на что, пока на саван не легли красивые белые розы. Проследила за рукой, которая положила цветы и застыла. Артем стоял напротив меня, сцепив руки спереди, и смотрел прямо в глаза. Что там было, я не знаю, не успела рассмотреть.
Злость поднялась удушливой волной, смешиваясь с ненавистью, заставляя меня затрястись всем телом. Мне казалось, что я сейчас умру здесь и сейчас, потому что мое сердце просто не выдержит такого адреналина в крови,
— Прости, — прошептал он.
— Что? — мне показалось или я не расслышала, — Повтори?!
— Прости, — громче сказал он и все, меня просто вынесло к нему.
Схватила с тела мамы его розы и, подскочив к нему, начала хлестать по лицу, царапая в кровь шипами:
— Прости?! — кричала я, видя, как шипы раздирают его кожу на красивом лице. Как выступают алые капли, — Поменяйся с ними местами, слышишь?! Тогда прощу!
Платок сбился, обнажая мою уродливую голову, а я все хлестала своего мужа розами, не останавливаясь ни на секунду. Затем, руки стали ватными, перед глазами все закружилось, и меня поглотила тьма. Помню только, как Артем подхватил меня на руки и все.
Очнулась дома, в гостиной. У дивана стояла капельница, в углу комнаты сидел Агафонов и смотрел на меня.
— Хорошо, что ты пришла в себя, Рита, — поднялся он с кресла и пересел ближе ко мне, на стул, — Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— О чем, — разлепила я пересохшие губы, приподнимаясь.
Агафонов протянул мне стакан с водой, дал возможность сделать пару глотков, поддержав.
— Ты беременна, Рита и если не возьмешь себя в руки, потеряешь ребенка, — сказал мне Сергей Валентинович, и я поперхнулась закашлявшись.
— Как? — что-то щелкнуло в голове, заставляя задуматься и произвести подсчеты. Да, со смерти папы не прошло и месяца, а это случилось сразу после свадьбы. У меня задержка уже две недели, а я даже не вспомнила об этом из-за всех этих событий.
— Не буду рассказывать тебе, как это получилось, но тебе нужно уехать из страны, спокойно родить и жить там. Мне нужно время, если ты ответишь мне согласием, я помогу, — кивнул Агафонов, останавливая мой протест, — Подумай о ребенке.
— Дитя предателя? — удивилась я, чувствуя, что не хочу, не могу, любить этот плод во мне, — Я хочу сделать аборт, — заявила Агафонову, отчего его брови удивленно поползли вверх.
— А вот это я не советую тебе делать, — немного подумав, сказал он, — Ребенок — это козырь в твоих руках и это такой козырь, от которого не каждый мужчина откажется.
— Вы предлагаете шантажировать моего мужа ребенком? — удивилась я.
— Нет, я предлагаю тебе просто родить, а далее будет видно. Этот ребенок еще сыграет свою роль, поверь мне, — сжал мою ледяную ладонь Агафонов, и я кивнула соглашаясь.
Глава 12. Рязанцев, шесть лет спустя
В кабинете наступила темнота, которую я не заметил. Машинально включил настольную лампу, а когда это было, час или два назад? Телефон ожил на столе, тихо подрагивая от виброзвонка.
— Милый, уже слишком поздно, ты еще долго будешь торчать в своем кабинете? — недовольный голос Марины вторгся в мои мысли, заставляя отвлечься от биржевых новостей.
— Марина, в, чем дело? — сухо спросил ее, пытаясь снова вникнуть в бумаги.
— Ужин уже остыл, а я тебя жду, — недовольно ответила женщина, которой я вчера сделал предложение.
— Хорошо, скоро буду, — сказал ей, отключая звонок, и отложил бумаги. В глаза словно насыпали песок, хотелось растереть их, но знаю, что не поможет. Устал за день, да и за всю эту неделю, а теперь еще и захотелось есть. В желудке только кофе, которое пил в течение дня. Последнее время подсел на этот напиток, хотя раньше не позволял себе столько, отчего сердце теперь к вечеру иногда бухало, как сумасшедшее.
Выключил ноутбук и встал с кресла, потянулся всем телом, расправляя затекшие мышцы. Время десять вечера, а я все еще на работе, но тому была причина. Что-то происходило, не могу понять что. Акции холдинга стремительно падали без видимой причины, и кто-то скупал их по безумно низкой цене. Мы не могли найти того, кто уже второй месяц это делал, а утечка акций всегда плохо, да еще и по минимальной стоимости.
Вышел из-за стола и снял со спинки кресла темно-серый пиджак, накидывая на плечи. Сложил бумаги в кожаную папку, чтобы взять с собой, но потом отложил, нужно хотя бы сегодня поспать. Всю неделю спал урывками по два часа, чувствую, что измотан и на пределе.
Звонок моего заместителя застал меня уже в коридоре, пока стоял у лифта, ожидая когда тот подъедет.
— Артем, я тут получил новые данные, — начал говорить в трубку Сергей Валентинович Агафонов.
— И что там?
— Акции просели еще на пять процентов.
— Бл** — матюкнулся я, входя в лифт, — Ищи Сергей, ищи. Пока не найдем, кто скупает, ни о какой свадьбе не может быть и речи, я не могу уехать, пока тут такое творится.
— О какой свадьбе идет речь? — удивился Агафонов, — Я ничего не слышал.
— Я еще не делал объявление, — ответил ему, нажимая кнопку минус первого этажа, где была парковка, — Вчера, сделал предложение Марине.
— Хороший выбор, дочь владельца «Строймаша», — согласился Агафонов, — Но должен тебе кое-что напомнить, — вдруг сухо рассмеялся он.
— Что? — удивился я, от этого кощея редко можно было услышать смех. Сергей всегда мне почему-то напоминал этого персонажа из сказки, возможно из-за своего высокого роста или худобы. Но скорее всего взгляд, резкий, прищуренный, настороженный.
— Ты уже женат, — тут же ответил Сергей.
— Я?! — двери лифта открылись и снова закрылись, настолько удивился, что даже забыл выйти.
— Ну да, совсем забыл? Ты женат, Артем, на Смирновой Маргарите Владимировне.
Это имя тут же прошило меня насквозь, и как я мог забыть? Забыть, что женат. Почему я с ней не развелся шесть лет назад? Даже не знаю. Вначале это не казалось нужным, а потом само как-то забылось. Оставил это ей, она должна была развестись, проблема ни о чем, заявление подал и все. Потер щеку, словно пытаясь нащупать ранки от шипов роз, которыми напоследок отхлестала меня жена. Больше я Риту не видел и ничего не слышал о ней, к моему великому удовольствию. Когда забирали ее особняк и конфисковали имущество за долги холдинга, жены уже не было в стране, да и я, тут же забыл об этой богатенькой, избалованной девчонке, нет и нет, мне легче. Что хотел, я сделал. Первый год еще вспоминал, чувствовал свою вину, да, я оказался не бессердечным негодяем, оказался ослом, который расчувствовался. Жаль было ее мать, одно дело лишиться отца, но сразу обоих, да, жаль.