Дочь реки
Шрифт:
Она обернулась через плечо. Бросила взгляд чуть сердитый, вопросительный: вдруг и правда уйдет? Но Рарог вжал ее мягкими округлостями в себя, давая понять, что теперь уж не оступится. Сения его ладонь поймала и завела себе между ног — горячая, ждущая. Он спустил одной рукой порты и вошел резко, придерживая ее. Разметал в стороны расплетенные волосы, ухватил женщину за шею, заставляя голову запрокинуть, и рывками мелкими начал дергать к себе. Она выдыхала рвано, царапая ногтями стену, то опиралась на нее сильнее, то выпрямлялась, вбирая Рарога в себя глубже. И как будто мало ей все было, просила быстрее — еще!
И била кулачком в бревно, опуская голову низко, двигаясь навстречу. Почти рыдала
— так казалось. Словно в близости этой нежданной хотела забыться. А голова пьяная, дурная отчего-то помалу трезвела. И мысль в ней колотилась ясная: не по любви большой она Рарога к себе заманила — откуда бы той взяться. И не из вожделения непреодолимого, какое порой случается. А просто горечь свою унять с тем, кого, может, больше не встретит никогда. С тем, кто на лодью сядет по утру и весла в воду бросит, чтобы скорее от Волоцка подальше убраться.
Рарог схватил ее за рубаху на спине и к себе подтянул.
— Мстишь, Сения? — выдохнул прямо в ушко.
Вбился сильнее, чтобы почувствовала все полно и не забыла после. И еще, еще — до всхлипа жаркого, что вырвался из ее горла.
— Не твое дело, — почти простонала меньшица. — Ах-х…
Выдохнула протяжно и забилась мелко под тяжестью накатившей на нее волны наслаждения. Ворот рубахи ее расползся в стороны, как выгнулась она. Оголилась грудь, и женщина смяла ее пальцами, продолжая еще тереться о бедра Рарога своими.
Он провел ладонью по лицу: вот это сходил до дружинной избы! Весь мед, выпитый на пиру — впустую. И не заметил ведь, как излился. И удовольствия не получил особо. Так только — злое удовлетворение. Да и телу, конечно, полезно — после долгого пути.
А то, что меньшица княжеская — беспокоило смутно, конечно. Да, может, Владивою урок будет. Чтобы жену свою бдил лучше, следил да заботился. Чтобы не задирала подол перед другими.
Рарог разомкнул кольцо рук, позволив Сении бессильно опуститься на постель. Женщина на спину перевернулась и замерла, сжимая ворот рубахи у горла. Вцепилась взглядом, ощупала, пока он порты поправлял.
— И часто ты так балуешься? — посмотрел исподлобья.
— Первый раз, — ответила она серьезно.
И помрачнела вдруг, словно осознала, что сделала. Может, мужа своего она и любила. Но, видно, есть обида на него, что в ней сидела крепко. Да права она: то не его дело. Рарог успел только свиту с крюка снять и к двери подойти. Но ручка прямо из пальцев ускользнула, когда та открылась. Короткий вдох — и синие глаза, чуть испуганные, недоуменные, поймали в свой плен — и задохнуться в нем за радость почтешь.
— Это что тут… — протянула Гроза растерянно.
И за плечо Рарога заглянула.
— Рассказать, или сама докумекаешь? — вгрызся Рарог в ее бестолковое бормотание, чтоб уколоть сильнее.
Это ж надо было так не вовремя наведаться! Еще пару мгновений — и разминулись бы, пожалуй. Рарог оттолкнул ее слегка и хотел уж мимо пройти. Да Лисица его за грудки ловко поймала. Надавила всем весом своим птичьим, впечатывая спиной в косяк.
— Силой ее взял? — сощурилась и губы пухлые, мягкие сжала сердито.
— Да где уж там, — Рарог, улыбаясь издевательски, схватил ее запястье, отодрал пальцы крепкие от своей одежи.
— Зайди, Гроза, — бросила меньшица устало. — Пусть идет.
А та фыркнула зло — и впрямь ведь лиса. Глаза ее в огненной кайме ресниц едва не жгли, как угольки. Но она отступила, вскидывая подбородок. Ухватить бы за него да вдавиться бы до боли в губы своими, прикусить, а после языком скользнуть между. Чтобы дышала ему в рот жадно и обнимала бы за шею. А не пыталась на мелкие куски порвать своими ноготками.
Рарог сделал еще шаг в сторону и, закинув так и не надетую свиту на плечо, зашагал прочь.
Глава 4
Гроза закрыла дверь за Рарогом, едва удержавшись от того, чтобы не хлопнуть ей погромче. Еще немного постояла, слушая удаляющиеся шаги находника, и повернулась к Сении. Та сидела на лавке, уже спустив босые ступни на пол. И смотрела на нее прямо, без сожаления. Даже со злобой.
— Зачем пришла? — сразу вздыбилась меньшица, так и сверкая взглядом, будто ждала уже осуждения.
Да и как тут не осуждать, когда она такое учинила: едва дождалась, как люди новые в детинце появятся, так сразу выбрала, с кем на ложе устроиться. И ведь никогда за ней такого не водилось. Что же теперь стряслось?
— Голос твой услышала. Кричала ты. Вот я и поднялась проведать… — и от шеи тут же бросился жар, уже было схлынувший, как вышел из горницы Рарог.
Стоило только представить, что они тут делали, раз вид сейчас у Сении такой встрепанный, но и довольный тоже — и чувство особое так и пышет отсветами в глубине расширенных зрачков.
— Видишь, ничего страшного со мной не случилось, — фыркнула она. — Смешная ты, Гроза. Не можешь крики боли отличить от…
И замолчала, махнув рукой, отчего-то горько усмехнувшись. И правда ведь, ни единой мысли у Грозы не мелькнуло, что может меньшицу Владивоя за чем непотребным застать. Думала, может, поплохело ей, вновь хворь какая накрыла: такое случалось пугающе часто. А приди чуть раньше, и вовсе вышло бы неловко.
— Но зачем? — все же не удержалась от вопроса Гроза.
Ведь никогда не слышала она, чтобы Владивой жену младшую заботой начисто обделял. Чтобы забыл о ней, о дороге в ее горницу. Знала, она, что и сама не без вины перед ней и Ведарой, но князь не оставил княгиню и меньшицу в угоду своим желаниям, то стихающим, то вновь вспыхивающим невыносимым жаром. Может, она не знала многого, но ведь в детинце сложно утаить что-то. Особенно если пожаловаться кому.