Дочь Сталина
Шрифт:
Под этой радостью от того, что у нее появился пасынок, явно скрывается тоска по своим собственным детям. Светлана все время искала безопасные способы получить информацию о них. Узнав о том, что молодой египетский архитектор Камил Амин собирается поехать в Египет, она попросила его связаться с ее другом, послом Египта в СССР Мурадом Галебом. Галеб не ответил, но, по случайному совпадению, Амин столкнулся с ним в лифте отеля «Шератон» в Каире и тут же поднял вопрос о детях Светланы, попросив узнать хоть что-то о них. Посол повернулся спиной и вышел из лифта, не сказав ни слова. В его глазах был страх. КГБ не забывал Светлану. У нее были причины думать о безопасности.
Глава 25
Придворный
Каждое лето все члены братства переезжали из Аризоны в Талиесин Ист, в Сприн Грин, в штате Висконсин. Светлана и Уэс сели в его «кадиллак». Наконец-то он принадлежал только ей одной, и вскоре она почувствовала, что ее любящий муж вернулся. Они ехали через Гранд Каньон, Долину монументов, национальный парк Меса-Верде, Колорадо-Спрингс, равнины Канзаса и зеленые поля Висконсина. Он пел веселые песни, читал смешные стихи и рассказывал Светлане забавные истории о тех местах, через которые они проезжали. Несмотря на постоянные деловые звонки из отелей и телефонных будок по дороге, эта поездка стала прекрасным воспоминанием. Светлана решила, что Уэс будет принадлежать ей, если она сможет удерживать его подальше от Талиесинского братства.
В Сприн Грин Светлана обнаружила, что квартира Уэса состоит из двух комнат, и в ней есть ванная комната и кухня. Это, конечно, было значительным улучшением по сравнению с Аризоной, но и здесь вокруг слонялись те же самые толпы туристов. Светлана была поражена, когда узнала, что ее адвокаты в Нью-Йорке получили официальное письмо от адвокатов, представлявших Фонд Райта, направленное в Благотворительный фонд Аллилуевой. Фонд Райта просил о дотации в 30 тысяч долларов ежегодно.
Попечители ответили, что фонд Аллилуевой невелик, его ежегодный доход гораздо меньше этой суммы и уже связан обязательствами с больницей имени Браджеша Сингха в Индии. Светлане потребовалось время, чтобы переварить это. Она вспомнила, как миссис Райт заметила однажды после свадьбы: «…вы могли бы давать ежегодные дотации Фонду Райта и всегда наслаждаться приятной жизнью здесь, как один из наших благотворителей». Светлана обрушилась на Уэса. Она оплачивала его счета, а не всего Талиесина! Он заметил со вздохом: «Дорогая моя, миссис Райт тебя любит. Постарайся поддерживать дружеские отношения с ней. Потому что если ты этого не сумеешь, то нас ожидает трагедия». Но Светлана поняла смысл этого осторожного замечания гораздо позже. Пока что она наслаждалась счастьем после их совместного путешествия и решила, что эта просьба о деньгах была просто недоразумением.
Больше всего Светлане нравилось, когда они ездили на ферму Уэса, которую он назвал «Альдебаран». На ней был старомодный фермерский дом, хозяйственные постройки и достаточно обширные леса и поля. Фермой управлял единственный оставшийся в живых сын Уэсли Брэндок. Хотя раньше он был виолончелистом в симфоническом оркестре, теперь Брэндок бросил музыку. Ходили слухи, что он недостаточно талантлив, чтобы выступать как солист. По словам Джека Холзеутера, одного из членов братства, Ольгиванна сказала ему, что он всего лишь «рядовой игрок. Не пытайся прыгнуть выше своей головы». Скорее всего, именно это, а не только неудачный роман, привел его обратно в Талиесин, где он впал в эмоциональное безразличие.
Теперь Брэндок рассказал своей мачехе, что он мечтает иметь скотоводческую ферму. Светлана сразу придумала новый план. Она оплатит долги за ферму Уэса и профинансирует сельскохозяйственное предприятие. Она, Уэс и Брэндок станут партнерами, хотя деньги в предприятие вкладывала только она. Другими словами, она будет все контролировать. «Ее мужчины», как она любила их называть, казалось, были в восторге от этой идеи. В глубине души она надеялась таким образом покончить с Талиесином. По крайней мере, летом Уэс мог работать в Талиесине, а жить на ферме.
Вскоре пришло время возвращаться в Талиесин Вест в Аризоне, но в сентябре Светлана сообщила Уэсу потрясающую новость. Когда она бродила по полям на своей недавно приобретенной ферме, Светлана неожиданно почувствовала себя молодой и полной жизни. К этому добавилось ощущение, что она является центром мира, последний раз испытанное двадцать лет назад. Визит к врачу подтвердил ее догадки: она была беременна.
Светлана была поражена. В ее сорок четыре года это было подарком судьбы. Ребенок компенсирует ей разлуку с сыном и дочерью в России и скрепит их отношения с Уэсом. Когда она рассказала ему, он тоже был удивлен и рад. Тем не менее, когда он сообщил об этой новости Ольгиванне, она была в ярости: в Талиесине не было места детям, они отвлекали от работы. В последние годы жизни Райта женщины с детьми были изгнаны в самую дальнюю палатку, а новые соискатели с детьми не принимались. Светлана должна избавиться от ребенка. «Женщины в возрасте Светланы в Америке на рожают», — сказала Ольгиванна Уэсу. Как он мог быть так беспечен?
В августе Джордж и Аннелиза Кеннан приезжали к Светлане в Талиесин Ист. Они произвели на Ольгиванну такое впечатление, что она объявила их своими собственными гостями. Теперь она обратилась к ним. В телефонном разговоре с Принстоном она с яростью настаивала, что они должны «отговорить Светлану от этой глупости».
Уэсу потребовалось некоторое время, чтобы набраться смелости и вступить в противостояние со Светланой, но, в конце концов, он спросил: «Ты собираешься что-нибудь делать с этим?» Она почувствовала, что за этим вопросом стоит Ольгиванна и пришла в ярость: «Диктаторы вечно вмешиваются в личную жизнь других! Такова натура диктаторов на всем земном шаре». Эти слова явно передали разозленной Ольгиванне.
Когда они, наконец, поехали назад в Аризону, Светлана вдруг вспомнила, почему полюбила Уэса. Вдали от Талиесина он становился легким и милым, болтливым и шутливым, внимательно относился к ней. Уэс вел машину сам и не так быстро, как он обычно привык. Светлана решила, что он думает об их ребенке. Теперь она поняла, что проблема в том, что Уэс был в рабстве у Ольгиванны и во многом с ней соглашался. Эдгар Тафель, который работал в Талиесине, замечал: «Уэс Питерс дожил почти до шестидесяти лет и не имел ни одной мысли и ни одного чувства, по поводу которого не консультировался со своей хозяйкой». Светлана была поражена, когда поняла, что этот красивый импозантный мужчина «боится маленькую старую даму с морщинистым, как пергамент, лицом».
Они с Уэсом решили перестроить свою маленькую квартиру, чтобы было где разместить будущего ребенка. Светлана мечтала о маленькой кухоньке и ванне, но он сказал, что все это не нужно и не будет соответствовать стилю. Они постоянно ругались из-за этих нововведений, он отвергал ее предложения, и она была поражена, каким упрямым он может быть. После трех месяцев работ, выполненных учениками братства, которые никогда не получали никакой оплаты, Светлане выставили счет на 30 тысяч долларов — ту самую сумму, которую поселение требовало с ее Благотворительного фонда.
Светлана выдержала зиму, во время которой дела шли все хуже и хуже. Отвергнув очередное требование Талиесинского братства о ежегодных пожертвованиях, она обнаружила, что архитекторы сторонятся ее. Светлана находила утешение в нескольких людях вне Талиесина, которые терпеть не могли общину так же, как она сама. Ольгиванна решила, что Светлана распространяет о ней сплетни, которые вредят ее репутации. Одна из их ссор переросла в настоящую битву, в конце которой Ольгиванна закричала, что Светлана «ведет себя как Сталин».