Дочери дракона
Шрифт:
Я зашла в комнату. Она была темная и маленькая, и воняло там, как в туалете. Сквозь щели в досках пола и стен проникали полоски солнечного света. Дверь болталась на кожаных петлях. На полу лежала небольшая тонкая циновка. В одном углу был ночной горшок, в другом — табуретка. На маленькой полочке стояла свеча. Я еще ни разу не видела такой отвратительной комнаты, предназначенной для человеческого жилья. Даже курятник у нас на заднем дворе и то был лучше.
Я положила свой мешок на циновку и повернулась к Сейко.
— И чем нам тут нужно будет заниматься?
Сейко
— Ты и правда тупая кореянка. Ты теперь ианфу, женщина для утешения. Ты здесь для того, чтобы обслуживать солдат.
Ианфу. Мне было знакомо это слово — давным-давно я услышала негромкий разговор родителей о том, что произошло с девушкой, жившей неподалеку от нас. Меня заинтересовало значение слова, и я спросила о нем у Су Хи. Сестра велела мне его забыть, но я так и не смогла этого сделать.
А теперь я начала осознавать, о чем речь, и внутри у меня все сжалось. Я никогда еще не была с мужчиной, даже не задумывалась об этом. Я вспомнила, что случилось с Сон Хи в грузовике всего несколько часов назад. Вспомнила, как она кричала, как свернулась в клубок, когда водитель, использовав ее, швырнул обратно в грузовик. С тех пор она стала совсем другая. И я тоже стану другой.
Я посмотрела вдаль, за бараки, на поля, покрытые бурой пшеницей. Расстояние между холмами здесь было куда больше, чем в окрестностях Синыйчжу. А за этими холмами на горизонте виднелись другие холмы, еще выше. Я вспомнила слова лейтенанта Танаки: «Бежать тут некуда», потом глянула на столб в центре двора, и ноги у меня свело от боли.
Потом я посмотрела на Сейко; вид у нее был недовольный.
Прошел час. Я помылась и, хотя есть не хотелось, съела мисочку бульона, в котором плавало несколько разваренных бобов адзуки. В маленькой комнате возле уборной я взяла белые носки таби и соломенные сандалии дзори. Там же нашлась зеленая юката с мелкими белыми и розовыми цветами. Мне всегда шел зеленый цвет, так что я решила взять именно ее. Юката оказалась мне длинновата — я тогда была совсем невысокая, — так что по пути обратно во двор я наступила на подол. Японки, так и стоявшие лениво на ступенях, засмеялись, не прикрывая ртов.
— Посмотрите-ка на этого цыпленочка, — сказала одна из них. — Она еще попищит, когда офицеры ее ощиплют.
Они снова засмеялись — все, кроме Сейко, которая уставилась на меня и сказала:
— Да. И офицеры уже скоро будут здесь.
Во дворе я увидела, что остальные кореянки сгрудились возле своего барака. Им было явно неудобно в юкатах, а в глазах читался ужас.
Су Хи в желтой юкате стояла на ступеньках с краю барака. Я подбежала к ней и призналась, что мне страшно.
— Нам всем страшно, — сказала сестра. Она посмотрела на остальных девушек и велела мне идти за ней.
Су Хи собрала вокруг себя корейских девушек, не обращая внимания на японок и рядового Исиду, которые наблюдали за нами. Потом моя сестра негромко сказала:
— Мы попали в ужасное место. Надо делать то, что скажут, или нас убьют. Главное для нас — быть сильными и поддерживать друг друга.
— Но я не знаю, что делать! — воскликнула девушка помладше.
Су Хи согласно кивнула.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Мидори Сато, — ответила та.
— Нет-нет, как тебя зовут по-корейски?
— Ми Со, — сказала девушка.
— Я тоже не знаю, что делать, Ми Со, — призналась Су Хи. — Доктор сказал, если мы будем исполнять приказы японцев, все будет хорошо. Наверное, так и нужно поступить.
— Но я не сумею! — воскликнула Ми Со.
Су Хи положила руку ей на плечо.
— Придется постараться. Помни мои слова. Будь сильной. — Ми Со подавила всхлип, а Су Хи обвела взглядом всех девушек и добавила: — Мы должны быть сильными. Должны помогать друг другу.
После слов Су Хи мне стало уже не так страшно. И тут я внезапно поняла, что Су Хи, пусть и не такая красивая, как мама, и не такая умная, как папа, объединяла в себе их обоих — небо и землю. Как мама, она привязывала меня к земле: объяснила, что мы попали в ужасное место и ради выживания мне придется научиться дисциплине. Но при этом она, как папа, заставляла меня поверить, что я смогу это сделать.
Ми Со вытерла глаза; больше она не плакала. Девушки разошлись каждая к своей двери, и я видела, что им тоже стало легче. Правда, Сон Хи по-прежнему дрожала.
Су Хи прошла со мной до двери в мою комнату. Потянув за рукав юкаты, сестра заставила меня подойти поближе.
— Вот, возьми, — шепнула она. На ладони у нее лежал гребень с двухголовым драконом. — Матушка сказала, он нас защитит.
— Су Хи, но она же дала его тебе!
— Ты родилась в год Дракона, — сказала Су Хи. — Этот гребень с драконом — особый знак для тебя. Возьми его, сестричка.
Я сжала гребень в ладони. Он впервые оказался у меня в руках. Гребень был тяжелый и прохладный и ощущался как нечто очень значительное. Но после случившегося с Чжин Сук я сомневалась, что он мне поможет.
— Где же мне его спрятать? — спросила я.
— В ночном горшке, — сказала Су Хи. — Там никто проверять не будет.
Я украдкой сунула гребень за отворот юкаты и пошла к себе в комнату, а там последовала совету Су Хи и бросила его в ночной горшок.
Нервно переглядываясь, мы ждали во дворе, пока не стемнело. Потом появился лейтенант Танака с синаем на боку. Рядовой Исида схватил ружье и вытянулся по стойке смирно. Японки все так же сидели возле своих дверей. Солнце село, начало быстро холодать. Ветра почти не было, и со стороны деревни послышался рев двигателей грузовиков. Мы собрались в кучку — все, кроме Сон Хи, которая стояла в стороне, уставившись в землю.