Дочери дракона

Эндрюс Уильям

Вокруг нас люди спешили с работы. Воздух был сухой, но не слишком холодный для ноября. Чхоль Сон взял меня под руку.

— Может, пойдем в парк Намсан? — сказал он. — Я оплачу тебе такси домой. Ты не замерзла?

— Нет, все в порядке.

Мы прошли шесть кварталов до парка Намсан. Вокруг шло активное строительство. Тут и там появлялись новые офисные и жилые здания, торговые центры и рестораны. Линия горизонта Сеула была исчерчена десятками строительных кранов. Рабочие прокладывали новые улицы и тянули электросети. По свежеуложенному асфальту ездили сотни автомобилей, грузовиков и автобусов. Поговаривали о строительстве метро. Сеул непрерывно рос.

На ходу мы с Чхоль Соном беседовали

о мелочах. Я чувствовала, что он нервничает, и постаралась помочь ему расслабиться. С самого первого свидания у нас так и повелось. Тогда он отвез меня на такси в дорогой новый ресторан возле реки Ханган и сначала нервничал и ужасно краснел, но я использовала свое умение разговаривать с мужчинами, чтобы его успокоить. С тех пор мы встречались почти каждые выходные, и Чхоль Сон стал меньше смущаться. Он рассказал, что происходит из состоятельной торговой семьи Сеула и после Второй мировой войны поступил учиться на бухгалтера. Во время Корейской войны он занимался поставками для южнокорейской армии, а последние девять лет работал на строительную компанию «Гонсон». Он мог гордиться своей должностью старшего менеджера и пользовался уважением, а впереди его ждало большое будущее.

Я рассказала ему про семейную ферму возле Синыйчжу, про то, как японцы забрали отца и сестру, как умерла мать. Я рассказала про отца Су Бо, свой побег на Юг и начало работы в «Гонсоне». Но я не рассказывала ему про два года в Донфене, службу на коммунистов и год работы в кичжичхоне. Я надеялась, что Чхоль Сон никогда об этом не узнает.

Мы зашли в парк Намсан с западной стороны. На востоке в лучах невысокого ноябрьского солнца виднелись изящные очертания горы Намсан. Молодые парочки гуляли по усыпанным гравием дорожкам. На открытом пространстве старик в белом медленно и плавно выполнял движения тхэккён [13] .

13

Традиционное корейское боевое искусство.

На садовой скамье сидел сгорбившись мужчина в поношенном пальто. Когда мы проходили мимо него, он протянул руку, прося денег. Чхоль Сон пнул гравий на дорожке в его сторону и нахмурился.

— Зачем таких людей пускают в парк? — проворчал он.

— Ему некуда идти, — ответила я.

— Это портит образ Кореи, — заметил Чхоль Сон. — Лучше бы избавиться от всяких оборванцев.

Мне хотелось рассказать Чхоль Сону, как тяжело быть бедняком, но в Корее женщинам не полагалось спорить с мужчиной на публике. Кроме того, я боялась случайно проговориться о своем прошлом, поэтому промолчала.

Мы пошли дальше. Наконец Чхоль Сон отпустил мою руку.

— Чжэ Хи, — сказал он, сутулясь, — как… как сегодня дела на работе?

— Было очень много документов на перевод. Я занималась договорами для «Диаси».

— Это хорошо. Хорошо, — отозвался Чхоль Сон. — Завтра будет важная встреча.

Мы двинулись дальше. Еще какое-то время мы шли молча, но я видела, что Чхоль Сон очень нервничает. Наконец я сказала:

— В чем дело, Чхоль Сон? Ты же не просто погулять меня пригласил?

Он кивнул:

— Да, не просто так. Я хотел задать тебе важный вопрос.

— Понятно, — ответила я. — И о чем же?

Чхоль Сон провел рукой по лысеющей голове и покраснел. Потом он уставился на дорожку перед собой, будто вопрос, который он хотел мне задать, был зарыт где-то в гравии.

Я взяла его за руку и развернула к себе.

— Спрашивай, Чхоль Сон.

Он покачал головой.

— Мне хочется все сделать правильно, как положено настоящему корейцу, но

у тебя нет отца, и я не могу спросить сначала его, приходится спрашивать сразу тебя, а так не полагается, и теперь я уже не помню, что собирался сказать.

Я легко коснулась его плеча:

— Просто спроси.

Он сделал глубокий вдох и выпалил:

— Чжэ Хи, для меня будет честью, если ты выйдешь за меня замуж. Я буду тебе хорошим мужем. — Он уставился на меня с таким волнением в глазах, будто от моего ответа зависело, жить ему или умереть.

Я посмотрела на Чхоль Сона и улыбнулась. Я его не любила, как любила Чжин Мо. Но он был хорошим человеком и очень хотел на мне жениться. Если я соглашусь, то стану уважаемой гражданкой новой преуспевающей Кореи. У Су Бо будет запись в семейном реестре, и она сможет пойти в старшую школу, а если повезет, то потом и в университет. С моим прошлым выйти замуж за успешного человека вроде Чхоль Сона — невероятная удача.

Я опустила взгляд.

— Да, Чхоль Сон, — сказала я, поклонившись. — Для меня будет честью стать твоей женой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

На следующее утро я надела платье, которое выгоднее всего подчеркивало мои стройные ноги, накрасилась ярче обычного и тщательно причесалась, поворачивая щетку, чтобы слегка подкрутить кончики волос. Я посмотрела на себя в зеркало. Даже в мои тридцать четыре года мужчины все еще смотрели мне вслед. Но мне противно было наряжаться для японцев. Меня от них тошнило.

Я вышла из дома номер 315 вместе с Су Бо. Мы попрощались на улице, и я проследила за тем, как дочь уходит в школу. Потом я плотнее закуталась в пальто — уже началась ноябрьская прохлада — и пошла на автобус. На ходу я постаралась прогнать чувство гнева в отношении японцев. В конце концов, впервые с Донфена я должна была стать почтенной женщиной, ведь прошлым вечером я согласилась выйти замуж за Чхоль Сона.

В квартале от моей автобусной остановки был магазин одежды. Я остановилась у окна и заглянула внутрь. В глубине магазина виднелись яркие свадебные ханбоки с длинными юбками чхима и блузами чогори. Один из нарядов был красный. Красный цвет мне шел. Сбоку были выставлены сложные церемониальные головные уборы и свадебные кушаки с яркими вышитыми цветами. Я прижалась плотнее к стеклу, чтобы лучше разглядеть модели. Сердце у меня заколотилось быстрее, когда я представила, как стою в красном ханбоке и держу за руку гордого Чхоль Сона, а вокруг собралась его семья и наши друзья из «Гонсона». Я с улыбкой вообразила взволнованную Су Бо в синем ханбоке и взгляды украдкой, которые будут бросать на нее юноши на свадебной церемонии.

Тут я услышала, как в четверти квартала от меня остановился автобус до Итхэвона. Я бросилась бежать и успела в последний момент: автобус уже собрался отъезжать. Я поблагодарила водителя, что подождал меня, а потом села в конце салона и тихонько посмеялась сама над собой: надо же, чуть не опоздала на автобус, засмотревшись на свадебные наряды.

Пока автобус пробирался через шумный район Ёндунпо, а потом выезжал в Итхэвон по новому мосту над рекой Ханган, я мысленно готовилась к предстоящей встрече. Работать на совещаниях с японцами было трудно. Они использовали прямой обман и неоднозначные высказывания, чтобы добиться преимущества. Хотя господин Хан и руководство «Гонсона» говорили по-японски, они рассчитывали на мою помощь, чтобы считывать язык тела собеседников и улавливать нюансы их высказываний. У меня это хорошо получалось, и сегодня я твердо решила не позволить японцам нас провести.