Дочери дракона
Шрифт:
Строительная компания «Гонсон» спроектировала свой конференц-зал на четвертом этаже так, чтобы он производил впечатление на посетителей. Стены его были обшиты панелями из красного дерева, на полу лежал огромный китайский ковер, а за столом в западном стиле могли свободно разместиться двенадцать человек. Окна во всю стену выходили на бульвар, так что помещение заливал солнечный свет, делая убранство еще более ярким. Я стояла в углу, пока руководство компании занимало места за столом. Господин Хан адресовал мне очень серьезный взгляд, чтобы напомнить, насколько важна эта встреча. Я чуть склонила голову, показывая,
В зал вошли три японца, представляющих банк «Диаси». Пока все здоровались и обменивались визитными карточками, чтобы продемонстрировать уважение друг к другу, я, скромно опустив взгляд, изучала обувь японских банкиров. У одного шнурки грозили вот-вот развязаться, и я поняла, что он будет вести переговоры небрежно. У второго были нечищеные туфли в пятнах грязи, и я решила, что его слова не будут иметь особого значения. На третьем были идеально начищенные и туго зашнурованные туфли. Вот его следовало опасаться.
Участвующее в переговорах руководство расселось за столом: японцы устроились спиной к окну, корейцы — напротив них. Все начали листать бумаги, делать пометки на полях, рассматривать партнеров через стол. Я стояла за корейцами, не поднимая взгляда от китайского ковра. Потом президент «Гонсона» встал и откашлялся, и все затихли. Президент произнес короткую речь на японском о том, что для компании большая честь получить возможность сотрудничать с такой уважаемой фирмой, как банк «Диаси». Меня резанули его слова о том, что Корее повезло найти в японцах столь добрых друзей.
Потом японский менеджер в грязной обуви встал, чтобы представить руководителя их стороны на переговорах. Такая игра на публику вызвала у меня улыбку. Президент «Гонсона» просто произнес приветственную речь, а вот японцам непременно надо было расхвалить своего руководителя. Надо признать, они умели добиваться преимущества.
Я шагнула вперед, готовясь переводить.
— Господа, — торжественно произнес менеджер, — вам очень повезло: сегодня с вами встретится один из старших руководителей банка «Диаси». Обычно он не занимается такими мелкими сделками. Однако, поскольку вы для нас новый клиент, он любезно согласился приехать. Он обладает большим авторитетом и недюжинным умом. Рад представить вам старшего вице-президента «Диаси» господина Танаку.
Я вся превратилась в сплошное внимание. Неужели я правильно расслышала? Он действительно назвал фамилию Танака? Я медленно подняла взгляд и посмотрела на старшего вице-президента, который как раз вставал, чтобы произнести речь. Когда я его увидела, сердце у меня замерло. На нем был дорогой черный костюм и галстук того же красного оттенка, что и круг на японском флаге. За прошедшие двадцать лет он немного располнел, а волосы поседели и начали редеть. Но острый нос, холодные внимательные глаза и общий властный вид никуда не делись. Это был он, лейтенант Танака из военной полиции. Я прямо-таки видела, как он похлопывает синаем о свои черные сапоги.
Я стояла в конференц-зале «Гонсона» опустив взгляд и дрожа. Дышать стало трудно, стены словно давили на меня. Ноги снова заболели там, где он избил меня в ту последнюю неделю в Донфене. Я крепко зажмурилась и заставила себя сделать глубокий вдох.
А на почетном месте во главе стола лейтенант Танака произносил свою речь, шагая взад-вперед, точно как перед корейскими девушками в Донфене. Я слышала только отдельные фразы: «Вам повезло… дисциплина… слушаться». Его слова возвращали
Я еще раз глянула, как лейтенант вышагивает перед собравшимися, демонстрируя собственную важность, и вдруг меня охватил новый страх. Кроме Чжин Мо, я никому не рассказывала про те два года на станции утешения. Лейтенант Танака мог раскрыть мой ужасный секрет или использовать его как преимущество в переговорах. Но в Донфене я была девочкой, а теперь стала взрослой женщиной. Может, он меня не узнает. Я старалась держать себя в руках и не поднимать головы.
Лейтенант Танака закончил речь и сел на место. Начались переговоры, и я отошла в сторону, чтобы ему не было меня видно. Японцы вдумчиво отвечали на замечания по кредитному договору и сами задавали вопросы по существу, выясняя, как «Гонсон» собирается использовать и возвращать деньги. Несколько раз господин Хан просил меня уточнить, что конкретно японцы хотели сказать определенной фразой или заявлением. Каждый раз, делая шаг вперед и отвечая, я косилась на лейтенанта, но он меня не видел.
А вот я его видела и пыталась представить, насколько его жизнь после Донфена отличалась от моей жизни. Он вошел в руководство крупного японского банка. Ему не пришлось, подобно мне, узнать, каково это, когда нечем накормить голодного ребенка. Ему не надо было беспокоиться о ночлеге, о том, чтобы не замерзнуть зимой. Он не знал отчаяния, настолько удушающего, что все силы уходили на сопротивление ему.
И, в отличие от меня, его уважали, несмотря на его прошлое. Неважно, что он избивал девушек и организовывал регулярные изнасилования. Неважно, что он приказал убить юных кореянок. И неважно, что я была ни в чем виновата, а он виноват. Его уважали, а меня нет. Мне хотелось кричать от такой несправедливости, хотелось рассказать всем и каждому в этом зале, чем занимался этот человек. Но я не смела так поступить, чтобы не раскрыть собственный ужасный секрет. Так что я стояла всего в нескольких метрах от бывшего начальника станции утешения и покорно выполняла свою работу.
Встреча продолжалась, каждая сторона пыталась добиться преимущества, но ни у одной это не получалось. Через два часа стороны договорились о формулировках окончательного договора. Они решили встретиться позже, вечером, чтобы отметить заключение договора ужином в самом дорогом ресторане Сеула. Когда собравшиеся поднялись и поклонились друг другу, господин Хан, стоявший рядом с лейтенантом Танакой, жестом подозвал меня. Я подошла, опустив голову. Лейтенант Танака разговаривал с президентом «Гонсона», высоко задрав подбородок и выпятив грудь; точно так же он разговаривал с девушками в Донфене.
— Чем я могу помочь? — спросила я негромко.
— Чжэ Хи, я хочу убедиться, что с датами погашения все ясно. Проверьте их на обоих языках. Потом можете быть свободны.
Я застыла. Господин Хан произнес мое имя вслух. Я глянула на лейтенанта Танаку, и на секунду наши взгляды встретились. В его глазах мелькнуло изумление. Я быстро шагнула назад, за группу представителей руководства «Гонсона». Вскоре все мужчины ушли, и я осталась одна в конференц-зале, обшитом панелями из красного дерева.