Дочери дракона

Эндрюс Уильям

Мы прошли еще несколько кварталов, и город начал превращаться в трущобу. Из окон на нас смотрели люди, явно потерявшие всякие надежды на будущее. Я пошла быстрее. Наконец в дверях грязного двухэтажного здания я увидела плакат «Сдаются комнаты». Я подошла к двери и постучала. Открыла старуха, у которой не хватало нескольких зубов.

— Сорок пять американских долларов в месяц, — сказала женщина, не представившись. — За первый месяц плати сразу, и еще сорок пять долларов залог. Если у тебя только воны, цена выше и меняется каждый месяц из-за инфляции. Соглашайся или уходи.

Я

быстро произвела в уме кое-какие подсчеты. Девяносто долларов — это была почти половина того, что мне дал полковник Кроуфорд. А мне еще нужны были одежда, еда и матрас для нас с Су Бо. Если с должностью переводчика в «Гонсоне» ничего не выйдет, через пару месяцев я останусь ни с чем.

Я посмотрела на целую улицу обшарпанных домов, на отчаявшихся людей. Потом на грязное, нуждающееся в ремонте здание меблированных комнат; на грубую старуху, у которой мне предстояло снимать жилье. В животе у меня заурчало. Су Бо прижалась к моей ноге.

— Согласна, — сказала я.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

— Мы еще не получили результаты, — сказала госпожа Мин из-за новой стойки приемной строительной компании «Гонсон». Запах свежей краски исчез, в вестибюле расставили симпатичные диванчики. На полу появилось ковровое покрытие — раньше я такого никогда не видела, — а на потолке сияли стильные светильники. Здесь чувствовалась атмосфера надежды.

Но нарядный новый вестибюль словно смеялся надо мной. Прошло два месяца с тех пор, как я пришла проситься на работу переводчика и прошла тест. С тех пор я наведывалась сюда каждую неделю, и каждый раз госпожа Мин говорила мне одно и то же: перевод еще не проверили.

— Почему так долго? — воскликнула я расстроенно. — По словам господина Пака, результаты уже должны быть известны.

Госпожа Мин поджала губы и взяла какие-то документы, притворившись, будто читает их.

— Извините, мне нужно работать, — сказала она.

Я вздохнула и вышла. В Сеул пришли летние дожди, а значит, повысилась влажность. Воздух казался густым и тяжелым, небо затянуло серой дымкой. Пахло надвигающимся в очередной раз дождем. Я свернула по бульвару к рынку Итхэвон. Су Бо я оставила с соседкой, молодой женщиной по имени Ким Ён Ли, которая присматривала за девочкой за четыре воны в день. Я обычно оставляла с ней дочку, когда ходила на рынок или искать работу. Пока что работы я не нашла.

Я опять была в отчаянном положении, как в те ужасные месяцы после Корейской войны. Еда, одежда и спальная циновка в Сеуле стоили гораздо больше, чем я ожидала. Хозяйка требовала платить за жилье первого числа каждого месяца. Уже подходило время очередного платежа, а денег у меня не было. Они вообще почти закончились. Я ужасно боялась, что, если не найду работу в ближайшее время, мы с Су Бо окажемся на улице, как те нищие в лохмотьях, которые выпрашивали у меня монетки.

Я пошла на рынок. Торговцы разложили свой товар на улице, взглядом умело выхватывая среди прохожих тех, кто может что-то купить. На меня они не глядели. Небо потемнело, поднялся ветер. Я искала объявления о работе в окнах магазинов, ресторанов

и портновских мастерских, которые обслуживали американских военных, но нигде ничего не было.

Я свернула в более обшарпанную часть Итхэвона, где бары и дешевые рестораны рекламировали свои услуги потрепанными объявлениями на плохом английском. На одном баре под названием «Дама червей» висело объявление: «Нужны девушки». Я остановилась на тротуаре перед баром. Из окна на втором этаже бесстрастно смотрела на улицу чересчур накрашенная молодая женщина.

По соседству с баром находился ломбард. За пожелтевшими окнами виднелись дешевые потрепанные часы, украшения, кожаные вещи, радиоприемники и антиквариат. В окне висело объявление: «Покупаем всё».

Ветер стал еще сильнее, из темных туч полился дождь — сперва капли еле шелестели, падая на землю, но потом застучали вовсю. Люди на улице бросились бежать, ища укрытия, и скоро я осталась на тротуаре одна. Я промокла, но меня это не беспокоило. Я стояла, глядя на бар и ломбард и не обращая внимания на то, что по мне течет вода. Волосы прилипли к голове, платье облепило тело. Через несколько минут я наконец сделала шаг вперед, толкнула дверь ломбарда и вошла.

Посреди стеклянных витрин с товарами стоял невысокий энергичный мужчина.

— Доброе утро, мадам. Хотите купить часы для мужа? Радиоприемник? Украшения? Могу предложить хорошую цену.

Я подошла к прилавку, под стеклом которого были разложены антикварные предметы. Дождевая вода с моих волос закапала на стекло.

— Ищете что-нибудь для дома? — спросил он, торопливо подходя ко мне. — У меня тут прекрасные антикварные вещи, совсем недорого.

— У вас в объявлении сказано, что вы покупаете всё.

Хозяин ломбарда сразу приуныл.

— Что у вас? — спросил он.

— Антикварный гребень.

— Гребень? И все?

— Да.

— Меня не интересует старый гребень.

— У него кромка из чистого золота и инкрустация из слоновой кости в виде двухголового дракона.

Хозяин на секунду замер. Видно было, что описание его изумило.

— Вы уверены, что у дракона две головы?

— Да, уверена. И по пять пальцев на лапах.

Он ахнул, будто я предложила ему императорские драгоценности.

— Пять пальцев? — прошептал он. — Точно? — Потом он взял себя в руки, выпрямился, пригладил волосы и улыбнулся мне профессиональной улыбкой. — Да, если подумать, гребень мог бы меня заинтересовать. Он у вас с собой?

Я недовольно уставилась на хозяина ломбарда.

— То есть он ценный, верно?

Он пожал плечами, будто не знал точно, но я видела, что он притворяется.

— Может быть, — произнес он.

Я наклонилась над прилавком, упершись в стекло ладонями. Во мне вскипело беспомощное раздражение последних двух месяцев.

— Нет уж, отвечайте! Антикварный гребень с двухголовым драконом, на лапах у которого по пять пальцев, — он ценный, так?

Хозяин ломбарда медленно кивнул.

— Да, — сказал он. — Если гребень такой, как вы говорите, то он очень ценный. У вас есть такой на продажу? Я вам за него очень много заплачу.