Дочери Торхельма
Шрифт:
Булат всматривался в берег. Совершенно пустой, заросший низким кустарником и подсохшей травой. Берег был пуст и Булата он привлек наличием широкого чистого ручейка, впадающего в море. Он заметил сверкнувшую ленту еще находясь на борту ладьи, а так как запасы воды в бочках заметно уменьшились, то было решено бросить якорь у этого берега и наполнив бочки, отдохнуть и уже с утра, на рассвете, плыть дальше.
Булат заметил, как сошедший на землю колдун странно принюхивается, словно пробует на вкус сам воздух. На лице черноглазого Тронда расцвела усмешка, когда он, не оглядываясь
Булат верил в магию и в колдовство. И он поверил своим глазам и обещанию колдуна и вот теперь стоит на пустынном берегу далекого и ненавистного севера и слушает песни, что заводят птицы, сидя на деревьях, а его сердце сжимается от предчувствия чего-то неизбежного. Словно скоро он сделает что-то такое, что изменит его жизнь, только не совсем понятно, в какую сторону.
Сердце говорило ему — отступись, но он не мог. Не теперь.
— Воду возьмем чуть выше, — командовал за спиной своего вождя Кудеяр, отправляя четверых наполнить бочки. Остальные занялись тем, что разбивали лагерь. Люди устали от моря и теперь с наслаждением, чуть покачиваясь, ходили по каменному берегу, расчищая место для ночлега и под костры. Еще пара человек с топорами ушли в лес за сушняком, а Кудеяр приблизился к своему другу. Широкая ладонь легла на плечо Булата и мужчина обернулся.
— Куда делся наш проводник? — спросил он и огляделся, высматривая Тронда.
— Не ищи, — ответил Булат и добавил, — В лес шмыгнул. Может по нужде, потому что скакал как горный козел через кусты. Торопился!
Мужчины рассмеялись.
— А если быть откровенным, — вдруг серьезно произнес Кудеяр и продолжил чуть тише, — Не нравится мне этот человек. Ты уверен в том, что видел?
— Уверен, — кивнул Булат.
— Но ведь прошло столько лет? — брови Кудеяра взлетели вверх, — Ты был тогда совсем мальчонкой.
— Есть вещи, которые не забываются, — ответил вождь.
Кудеяр промолчал на эти слова.
— Мне интересно, куда он нас заманивает, твой колдун, — сказал он после минутного молчания, — Я нутром чую, нас используют.
Булат улыбнулся.
— Это понятно. Взаимный интерес! — и хлопнул друга по плечу, — Пойдем, проверим, как там выполняют твои указания.
— Пойдем, — согласился воин и тихо добавил, — Но я бы на твоем месте присматривал за ним, чтобы не напакостил. Колдуны народ вредный.
Вождь рассмеялся и обняв друга за плечи, толкнул перед собой, глянул на своих людей, суетящихся невдалеке.
На пустынном берегу медленно разрастался небольшой лагерь.
Лорри ушла только вчера, а мне отчего-то стало одиноко в этом доме, полном рабов и слуг. И хотя в соседней комнате спал отец, а я отчетливо слышала его храп, сон никак не шел ко мне.
Сколько прошло времени с того дня, как уплыла мать? Неделя? Хотя, нет. Намного больше. Теперь именно я выполняла временно ее обязанности, так как Лорри сразу же дала всем понять, чтобы и не думали взвалить на нее хозяйство, потому уход за слабеющим отцом и поместьем перешел ко мне, чему я, понятное дело, была совсем не рада.
Я проворочалась всю ночь, изредка проваливаясь в сон, словно в глубокую бездонную яму, а затем выплывала из него с жуткой головной болью и желанием спать, но продолжала ворочаться снова и снова, пока меня опять не поглощало сновидение, где я видела только туман. Даже Сьегард в эту ночь не пришел ко мне, а ведь я так привыкла видеть его хотя бы во снах.
Проснувшись окончательно перед самым рассветом, я встала с постели и накинув на плечи, прямо поверх длинной сорочки, теплый платок, вышла из дома.
Ночная прохлада дышала свежестью и запахом моря. С берега пополз густой туман, настолько плотный, что я не видела впереди себя даже собственную руку, если протягивала ее вперед. Странный такой туман, подумалось мне. За столько лет, сколько я живу на свете, впервые вижу такой.
Перед рассветом стало тихо. Замолчали ветер и волны, словно все звуки исчезли на короткое время восхода. Сама не знаю зачем, но я побрела медленно вперед, выставив перед собой руки, хотя знала все вокруг наизусть. Помнила, где стоит телега, где поворот к курятнику, где надо сворачивать, вплоть до маленького шажка, чтобы выйти к калитке, а дальше на дорогу и вниз, к молчаливому берегу.
Туман обволакивал меня своими прохладными объятиями. Что-то шептал в ухо, да так тихо, что я понимала, что это мои собственные мысли отдаются слабым голосом в сознании.
Я продолжала шагать вниз, а небо над головой стало светлеть. Туман понемногу рассеялся, стал реже. Выглянул небосвод, еще темный, с оттенком зари и снова пропал, затянутый клубами, похожими на пар.
Я уже была на берегу. Под ногами хрустнул песок, когда я услышала сильный всплеск прорезавший тишину, а потом скрежет песка, всплеск воды и чужие шаги.
— Чужаки! — промелькнуло в голове. Я застыла на месте, понимая, что те, кто пришел с туманом, вряд ли имели дружественные намерения. Я столько слышала о набегах, сам отец нередко рассказывал о том, как со своей дружиной высаживался на чужих берегах и шел огнем и мечом по поселениям, грабя, убивая… А вот теперь и к нам пришла беда. Я почувствовала это своим сердцем и медленно стала пятится назад. Пригнулась, снимая ботинки и босиком почти побежала обратно к имению, молясь, чтобы те, кто сейчас находился в тумане, совсем рядом со мной, не услышали меня.
— Отец! — подумала я, спеша. В ногу впился острый камень, но я даже не вскрикнула, закусила губу и бежала вперед, так тихо и быстро, как не бегала никогда в своей жизни. Я надеялась, что чужаков будет мало, иначе мы с нашей малочисленной дружиной, да при отсутствии Лорри вряд ли сможем оказать достойное сопротивление.
Я ворвалась к дружинный дом с тихим криком. Мужчины еще спали. Я растормошила одного из них, лежавшего ближе всех к выходу и стала быстро объяснять сонному человеку, моргающему глазами, как сова, вытащенная на дневной свет, что на поместье надвигаются враги. К моему счастью, мужчина быстро сообразил что к чему и вскочив на ноги, тут же стал будить остальных, зычно крикнув громкое — подъем!