Догнать и жениться
Шрифт:
— Там кроме денег понамешано, — усмехнулся Марат. — Кажется, за сливом информации тоже она стоит. И ее любовник.
— Любовник? — изумилась Катя. — У Ленки?
— Да, и на нее кто-то позарился, — осклабился Алтаев.
— Я не о том… Лена всегда говорила, что ее Буров любит, сил нет. Типа его любовь — самое главное в жизни. Странно, что она ему рога наставила. Рано или поздно все становится явным.
— Ага, — расхохотался Марат, плюхаясь на кровать, и, схватив Катерину, потянул к себе. Она шлепнулась рядом и тут же попала в плен его рук, ног и губ. Ладони собственнически
«Ну какая разница, кто украл золото? Кому сейчас нужны эти два слитка? Папина репутация, может быть, и важна, но вот только люди, кто знал ювелира Наумова, давно померли или погибли от рук конкурентов. Да и соседи уже сто раз поменялись, — она мысленно вздохнула. — Никого не найдем, только время зря потратим», — пронеслось в голове. В полудреме Кате почудилось, что она упускает что-то. Важное, но между тем лежащее на поверхности. Она попыталась сосредоточиться, но уткнувшись носом в плечо Марата, провалилась в глубокий и безмятежный сон. А проснулась от стука. Кто-то требовательно тарабанил в окно. Она чуть было не подхватилась с кровати, но крепкая рука Марата остановила ее.
— Я сам, — рыкнул он. — Что-нибудь тяжелое есть?
— В шкафу бейсбольная бита, — прошептала она, наблюдая, как ее храбрый обнаженный воин, вооружившись дубиной, осторожно выглядывает из спальни. В этот момент в ночном сумраке комнаты, едва подсвеченной уличным фонарем, болтающемся на высокой ноге, Алтаев походил на первобытного человека, отправившегося на охоту за мамонтом. Катерине хотелось бы почувствовать себя первобытной женщиной, ждущей у костра своего мужчину, но требовательный стук продолжался.
— Что это, твою мать? — выругалась она. — Если бы кто-то напал, то в окно не стучали б. Да и кто может тарабанить снаружи на высоте третьего этажа?
— Ептиль, — услышала она рык Алтаева. — Твою мать, Катя! Иди сюда!
Катерина подскочила и бросилась в соседнюю комнату, слабо понимая, что происходит. Марат осторожно поманил ее к себе и кивнул на окно, за которым на балконе под сильным ветром трепыхалась вешалка с рубашкой, одним краем задевая стекло.
— Я чуть от страха не померла, — честно призналась Катерина.
— Я тоже, — кивнул Марат, выходя на балкон и закрывая окно. Они вернулись в спальню, понимая, что хотят есть, любить друг друга, болтать и заниматься чем угодно, но только не спать, несмотря на позднюю ночь. Алтаев привычным движением сунул обратно в шкаф биту и, подняв голову, замер.
— Это что такое? — просипел он, ткнув пальцем в коробку, оказавшуюся точно напротив его глаз.
— А-а, — хохотнула Катерина. — Вибратор «Феликс»!
— Он тебе больше не понадобится, — рыкнул Алтаев и добавил усмехнувшись: — Если только ты не захочешь пользоваться им в моем присутствии.
— Ну нет! — наотрез отказалась Катя и даже покраснела от смущения.
— Тогда, — скомандовал Алтаев
— Все, — пробурчал Марат, сгребая Катерину в медвежьи объятия. — Только я один, Катя!
— Это даже не обсуждается, — пробормотала она, прижимаясь к нему всем телом.
— Я так больше не могу, — рыкнул он, подхватывая ее на руки. — Разбудила меня, Катя, теперь придется ответить.
— Рубашка твоя…
— А плечики твои, — прохрипел он, прерывая дискуссию сладким поцелуем.
После работы Феликс Сарычев снова встретился с Лидой.
— Куда пойдем? — поинтересовался он, украдкой оглядывая новую знакомую. Слишком простое платье в цветочек и с нашитым кружевом говорило о хорошем вкусе хозяйки и непомерной цене.
«В ЦУМе куплено. В Питере или в Москве. У нас таких вещей днем с огнем не сыскать. Да и стоит, наверное, больше ста тысяч, — мысленно скривился он, внезапно вспомнив, что Катерина никогда такие дорогие вещи не покупала, считая подобные траты пошлостью и бескультурьем. — Беги, Феликс, беги, — взмолилась Сарычевская чуйка, но он только лишь отмахнулся. — Папа— генерал или шмотки купит, или меня к кормушке пристроит», — цинично хмыкнул он про себя, а вслух заметил, улыбнувшись:
— Красивое платье, Лида. Идет вам очень.
Честно говоря, он сам плохо понимал, что делать с этой целомудренной вороной. В кабак особо не поведешь, в койку сразу не завалишь. В кино пойти? Или по улицам шляться вместе с подростками? Нет. Ни один из вариантов не показался Феликсу интересным.
— Вы бывали в «Печорине»? — осведомился он, решив, что больше вести Лиду некуда. — Там неплохая кухня…
— Терпеть его не могу, — сморщила носик Лида. — Пристанище напыщенных снобов, — улыбнулась она и, наивно глянув, как ангелочек, предложила: — Поедем ко мне домой, Феликс. Еду в том же «Печерине» закажем. Вина попьем. У меня есть бутылочка чилийского.
— Хорошо, — согласился Феликс, решив вести себя в рамках приличия и в первый же вечер наедине девушке подол не задирать. Сарычев не почувствовал подвоха, даже не понял, что ступил на тонкий лед, крошащийся под его весом. И идти можно только вперед, потому что сзади уже набегает волна. И стоит шагнуть назад, как тебя накроет с головой.
Вино оказалось терпким и кислым, а обед из хваленого ресторана запаздывал.
Лида, прихватив большой пузатый бокал, уселась рядом и вкрадчиво поинтересовалась: