Договор с Судьбой
Шрифт:
Т'химо проводил Пантеру до комнаты, дождался, когда она закончит вносить записи в их с Гюрзой совместный дневник и ляжет спать, потом отправился к Леопардику. Перед ее комнатой он оглянулся, никого не увидел и решительно постучал по двери.
– Заходи!
– услышал он почти сразу.
Леопардик сидела в кресле и смотрела на огонь в маленьком камине. Янтарь лежал рядом с креслом. Шторы на окне были плотно завешены.
– Дверь закрой. Тебя никто не видел?
– спросила Рингевен, когда Гюрза зашел к ней.
– Нет.
– Пантерка уже спит?
– Да.
– Хорошо, теперь садись... ну, хотя бы на кровать, - Леопардик указала рукой в сторону кровати.
– И рассказывай все по порядку.
– Только сначала с тебя краткий рассказ - как ты меня узнала?
– спросил Т'химо.
– Знаешь, ты очень хорошо замаскировался, но только когда Медведь прибежал с раненой Пантеркой на руках, тебе выдержка отказала. Ты внешне был спокоен, да только забыл свою походку замаскировать. Рысь начала восхищаться
– Да уж... мальчишество чистой воды. Надо мне было все же пропустить какое-то количество ударов Эйрена, а потом нанести один, но какой-нибудь совсем кривой, да косой, а я...
– Т'химо сокрушенно вздохнул.
– Прошло столько времени, а я почти не изменился. Понимаешь, Леопардик, я все такой же придурок, готовый для Пантеры достать с неба Луну, по пути прихватив все звезды и даже Солнце и который абсолютно не умеет проигрывать, пусть даже нарочно, если на него смотрят глаза его любимой. Не поверишь, мне захотелось покрасоваться перед ней. Пока вас не было, у меня ни разу не возникало подобных идиотских мыслей. Я был абсолютно хладнокровен, даже чересчур, пожалуй, проживал сразу две жизни - одну как Эариан, другую, как Гюрза. Но стоило вам появиться...
– Ты что же, очень огорчен этим фактом?
– спросила Леопардик.
– Что ты, совсем нет, более того, к этому факту я сам приложил максимум усилий, только вот не учел одного - сложно мне сохранять маску рядом с Пантеркой.
– А почему ты сам-то ей не признался до сих пор? И... Мы же тебя из Круга изгнали! Как же ты теперь?!
Гюрза хитро улыбнулся и с эариановским ехидством посмотрел на Леопардика:
– Сложно ли было начальнику охраны, который следил за подготовкой комнаты к ритуалу, добавить несколько капель своей крови в бутылку с вином?
Леопардик некоторое время молчала, словно пытаясь вникнуть в суть произошедшего, а потом фыркнула и рассмеялась:
– Ну ты и прохиндей! Выходит, мы провели ритуал, потратили уйму сил, а в итоге изгнали из Круга нечто эфемерное, чего и не было никогда?
– Что-то вроде того. Конечно, некоторый дискомфорт вы нам с Дымкой все же доставили, но последствия были далеко не такими ужасными, как вы планировали.
– Тем не менее, вернемся к нашим кроликам. То, что ты не врешь про покушение на Пантерку мне совершенно очевидно, потому что тебя видели все время на территории Арк'хаан, да и когда ее принесли, ты тоже был рядом с нами. Следовательно, кто-то очень хорошо подделался под тебя. Да ладно бы под тебя, так ведь он еще и Дымку твою скопировал, что куда сложнее. Думаю, что это мог сделать только ор'шан...
– Один единственный ор'шан, которого здесь именуют Иеронианом, - уточнил Гюрза.
– Но как он скопировал аватара?
– Вы все, конечно, не знаете, но дело в том, что у каждого Магистра есть свой аватар. Они его получают при вступлении в должность. Я просто был свидетелем этого процесса... инкогнито, конечно. У Иерониана таким аватаром является что-то напоминающее летучую змейку, но только с перьями. Думаю, замаскировать ее под Дымку - не большая проблема.
– То есть, Магистр сознательно нас натравливал на тебя. И у него были все основания, ведь он же прекрасно понял, что никто не поверил в те гадости, которые он про тебя наговорил.
– Именно.
– Хорошо, а как ты объяснишь тот факт, что у тебя совсем иная аура?
Гюрза нахмурился, а потом опустил голову, словно вопрос был ему крайне неприятен.
– Рингевен, если тебе сжечь руку до кости... кожа ведь больше не будет гладкой, да и рисунок на пальцах не восстановится.
– Но причем здесь...
– Помнишь то, последнее наше задание? Золотой Туман... Помнишь как все было?
– Да.
– Я шел сначала со всеми, потом, когда стало понятно, что мы очень серьезно вляпались, я попытался отделиться от отряда и разведать путь к отступлению, ну или хотя бы найти убежище, где мы сможем спокойно заснуть, и где нас не смогли бы найти. В процессе поиска я, уже надышавшись сонным маревом, споткнулся и свалился
Леопардик тоже помрачнела, ее передернуло от страшных воспоминаний.
– Помню... такое, пожалуй, забудешь...
– А теперь подумай, что было со мной, ведь я честно оттянул на себя часть вашей боли... часть боли каждого из вас... А что было со мной, когда они начали измываться над Пантеркой?.. И я чувствовал все ЭТО, пусть даже и воспользовался переносом боли на более позднее время. А потом я пришел в эту проклятую пещеру, увидел залитый кровью пол, жертвенные ложа, на которых лежали ваши тела, и проклятого Магистра, который все это сделал с вами!
– Гюрза застонал, словно от сильнейшей боли и закрыл руками лицо, словно пытаясь заслониться от ужасной картины. Леопардик ошеломленно молчала, не перебивая.
– Я убил его...
– продолжил Т'химо усталым голосом.
– Не помню, сопротивлялся ли он... Кажется нет, кажется, я ударил его в спину, а потом... еще раз и еще... У меня даже не было возможности вас похоронить - слишком мало было времени, вот-вот должна была прибыть охрана Магистра. Только и смог, что взять Пантерку на руки и переместиться в одно удаленное место, о котором знали только мы с ней. А там... плохо помню, я обнимал ее, звал, прижимал к себе... Потом меня накрыла боль. Когда очнулся, плохо соображал, что происходит, почти ничего уже не чувствовал. Словно во сне, выкопал могилу, положил туда тело Пантерки, кое-как заставил себя засыпать его землей... Не знаю, как мне это удалось... как я вообще смог заставить себя сыпать эту проклятую красную землю на то, что от Нее осталось... Когда все закончилось, я лег на землю... рядом с Пантеркой... и потерял сознание. Не знаю, сколько я там пролежал. День, два, вечность... Единственное, что я хотел, когда пришел в сознание, это убивать. Убивать всех, кто имеет отношение к Темному Пламени. Безжалостно, как можно больнее, словно их боль могла хоть как-то утолить ту пустоту, которая поселилась в моей душе, требуя жертв. И я убивал. Бессмысленно, бессистемно, без малейшего желания таиться, с единственным желанием отнять как можно больше жизней и потом умереть. Меня стали бояться. Не знаю, как им не удалось меня поймать за тот год, когда я не таился и убивал почти в открытую, может, Судьба помогла. Но однажды из ворот Арк'хаан вышел Наставник Пантерки и смело, не таясь, пошел по дороге в сторону Шаймурского леса. Я последовал за ним. Отчего-то мне не захотелось его убивать. Он вышел на какую-то полянку и позвал меня по имени. Я подошел и увидел его глаза... и все понял... Знаешь, я никогда не видел старых эльфов, а тут... Иссушенное страданиями лицо, темные синяки под глазами, погасшие глаза... Все было понятно без слов. И я все понял. Сразу. И то, почему мне так просто было красть книги из его комнаты, и то, почему он всегда был ласков с Пантеркой и с другими, и то, почему он так странно себя вел в день окончания нашей учебы. Все встало на свои места...
– ...наставник Пантерки был ее отцом?..
– почти шепотом сказала Леопардик, удивленно открыв глаза.
– Да. Именно он помог мне прийти в себя. Только благодаря ему моя месть приняла более четкие очертания. Он первым заметил, что у меня совсем изменилась аура и ее узнать уже невозможно, а, сама понимаешь, для того, чтобы сменить лицо, мне даже магия не нужна, и потому такое изменение нельзя отследить обычными способами. Все же хорошо быть альвом. Лейериан, так звали отца Пантерки, придумал весь план моего внедрения в Дом Темного Пламени. У меня появилась цель - уничтожить предавший нас Дом. У меня появился мудрый помощник, полностью поддерживающий меня, помогающий разрабатывать планы покушений, выбирать жертвы, не бросая тень на мою новую псевдо-личность. А еще появился тот, кто мог часами рассказывать мне про Пантерку, и часами слушать мои рассказы. Я узнал и ее истинное имя, и то, как она попала в Арк'хаан, и то, что было до этого. Знаешь, порой я даже завидовал ему - ведь, несмотря ни на что, у него БЫЛА дочь, которую он любил, ради которой жил. Ведь у него БЫЛА счастливая семья - женщина, которую он любил, и которая любила его, обожаемая дочь... пусть и не так уж долго, но у него это БЫЛО. У него остались воспоминания о счастье. А у меня - только горький пепел и сожаления о том, чего никогда не было и быть не могло. Впрочем, не знаю, кому было хуже в итоге...
– А почему... Нам сказали, что Наставников ты убил, а что случалось с отцом Пантеры?
– Он иногда убивал вместо меня, чтоб я мог создать себе алиби. Но в тот раз все пошло совсем не так, как было запланировано. Его поймали. В то время я работал... скажем так, есть такое подразделение охраны, которая занимается допросами... Я пытался организовать ему побег. Но он запретил мне это делать. Сказал, что уже очень устал, что хочет отдохнуть, уйти, надеется, что сможет найти свою дочь... И, еще, что я не имею права сейчас себя рассекречивать, ведь цель еще не достигнута. Одним словом...
– Гюрза замолчал опять, словно пытаясь заставить себя продолжить рассказ дальше.
– Я... я убил его. Быстро. Он не мучался. Обставил все так, будто он бежать пытался. Это все, что я мог сделать для него...