Доказывание истины в уголовном процессе: Монография
Шрифт:
Укажем несколько принципиальных лингвистических постулатов, необходимых для осознания важности языковой природы уголовно-процессуального познания. Нет такой грани, где кончается язык и начинается память, намерения или убеждение. Основу понимания, по мнению знаменитого отечественного филолога и мыслителя А. Потебни, составляет внутренняя языковая форма, посредством которой люди находят точки взаимопонимания и согласия. «Понимание не повторяет, не дублирует говорящего, оно создает свое представление, свое содержание; и говорящий, и понимающий остаются каждый в своем собственном мире; слово дает только направление, острие конуса. Между тем говорящий, и понимающий вовсе не остаются каждый в своем собственном мире; напротив, они сходятся в новом, третьем мире, мире общения, они обращаются друг к другу, вступают в активные диалогические отношения. Понимание чревато ответом» [747] .
747
Цит. по: Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7 т. — М., 1996. —
В.С. Соловьев писал, что познание осуществляется в слове и через слово, в котором мышление получает свое бытие. Мысль неразрывно связана со словом, опирается на язык, который благодаря указанию на достоверность обозначаемого им способствует наделению истины метафизической сущностью, а не только гносеологической. Онтологизация процесса познания в русской религиозной философии была обусловлена самобытным пониманием природы слова [748] .
Слово, по Аксакову, выступает как тот новый мир, благодаря которому природа, дух, жизнь, все бытие осознанно и действительно предстает перед человеком. Неразрывная связь мысли со словом означает, что человек посредством слова не просто в сознании «повторяет предмет», но это удвоение есть новое возвращение к самому себе на почве знания и выражается предлогом со: co-знание. Человек со знанием, с полным отчетом в этом понимании предмета и есть познающий субъект [749] . Не копирует окружающую среду. Напротив, человек все развивает из себя и все внешние впечатления подчиняет тому образцу, который лежит в глубине его духа. Объективная реальность есть только предлог, толчок для познания. Истина, по мнению Аксакова, не может быть открыта чисто интеллектуальным путем, она не есть лишь суждение. Ценностный смысл имеет истина — дорационалистическое убеждение [750] .
748
Цит. по: Безлепкин Н.И. Философия языка в России: К истории русской лингвофилософии. — СПб., 2001. — С. 317.
749
Цит. по: Безлепкин Н.И. Философия языка в России: К истории русской лингвофилософии. — С. 113.
750
См. там же. — С. 114–115.
Так, Г.Г. Гадамер утверждает, что язык — это универсальная среда, в которой осуществляется само познание. Способом этого осуществления является истолкование, интерпретация. Проблема языкового выражения есть проблема самого познания. Всякое понимание — истолкование, а всякое истолкование развертывается в среде языка, который, с одной стороны, стремится выразить в словах сам предмет, с другой же — является языком самого толкователя [751] . Он же указывал на важность контекста, в котором происходит интерпретация: «Принадлежность истолкователя тексту подобна принадлежности оптического центра, перспективе, заданной в картине […] тот, кто понимает, не выбирает точку зрения по собственному произволу, а находит свое место данное ему заранее» [752] .
751
См.: Гадамер Г.Г. Истина и метод. — С. 452.
752
Там же. — С. 388.
В чем состоит главное препятствие для того, чтобы о тождествлять познание, происходящее в уголовном судопроизводстве, с отражением? На наш взгляд, это препятствие заключается в опосредованном характере познания, осуществляемого в уголовном процессе. «Опосредованность» понимается нами не в том обычном смысле, который используют для характеристики получения выводного знания, а в том, который призван показать наличие слоя пред-знания и знания, которое неминуемо привносится, прибавляется к первичной информации, данным эмпирики или же, наоборот — фильтрует и может даже в известной степени обедняет или искажает ее. Этот момент опосредования, преобразования, трансформации несут с собой язык, речь. Информация, передаваемая речью, настолько же объективна, насколько субъективна. Но проинтерпретированная информация — не информация в том привычном объективном (идеальном) смысле, который традиционно вкладывают в этот термин, это уже нечто другое — смысл. Поэтому оставим информацию криминалистам, вернемся к понятию факта, традиционного для теории доказательств, выросшей из гуманитарного знания.
Субъект доказывания имеет возможность пользоваться только теми сведениями, которые закодированы в различных знаковых системах. Получается, что любой познавательный акт опосредован языком, переведен в разряд информации, знаковую систему. Это уже обсуждалось в науке. Но надо развить эту идею и сказать, что в ходе познания в уголовном процессе субъекты выступают как речедеятели и обмениваются посредством слов и фраз смыслами, а важно и то, чтобы результат этого обмена — высказывание понималось окружением как истинное, справедливое, правильное.
Ю. Хабермас понимает коммуникативное сообщество (субъект познания), которому соответствует идея истины, как неограниченное сообщество «исследователей». Идеализация (конвенция) — отождествление значений и требований идеальной подтверждаемости истинности высказываний — производится нами в обыденном употреблении языка,
753
См.: Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. — М., 1995. — С. 186–189.
Понимание есть духовно-практическое освоение мира. Оно имеет диалоговую структуру, ядром которой является субъект-субъективное отношение. Оно является всеобщей характеристикой человеческого освоения мира [754] .
Понимание ставит во главу угла познающего субъекта и в качестве результата фиксирует соответствие полученного знания не только (не столько) познаваемой реальности, но и представлениям самого субъекта, его ценностно-смысловой, этической и интенцинальной сфере, его деятельностной включенности [755] .
754
См.: Доказательство и понимание / М.В. Попович, С.Б, Крымский, А.Т. Ишмуратова и др. — С. 33, 35.
755
См.: Карнозова Л.М. — Возрожденный суд присяжных. — С. 82.
Вообще говоря, понимание не только не требует доказательства, но и не обязательно является процессом рациональным (скажем, понимание музыки). «Понимание может быть охарактеризовано в терминах психологии как ассимиляция и аккомодация личности и личностью внешнего мира. Принятие или непринятие явления внешнего мира в систему ценностей, непосредственное или опосредованное рядом взаимодействий, и есть процесс (результат) понимания» [756] .
Понимание в той степени, в которой оно является результатом языковой, вербальной коммуникации, рационально в том смысле, что Оно может находиться под рациональным контролем. И несомненно, что процессуальные нормы предназначены именно для обеспечения этого контроля (требования к относимости вопросов, речей участников процесса). Познание требует оценки соответствия сообщаемых сведений тому, что есть в действительности, или оценки на истинность. Всякое понимание речевого сообщения, которое противоречило бы этому требованию, отвергается как неправильное. Понимание как феномен познавательного процесса связывается с доказательством истинности или ложности понятого.
756
Доказательство и понимание / М.В. Попович, С.Б. Крымский, А.Т. Ишмуратова и др. — С. 31.
Познание истины как получение достоверного знания о реальности, понимание, осмысление ее в ценностно-этическом контексте, ее доказывание (обоснование) в условиях состязательности, конкуренции интерпретаций есть взаимообусловливающие друг друга процессы, происходящие в уголовном судопроизводстве при разрешении уголовного дела.
Понимание выступает вопрошанием. Оно требует ответов на вопросы: кто осуществляет действие (агент), какова цель действия, каковы последствия (эффект), на кого это действие влияет (получатель) [757] . Вопрошание, таким образом, является поиском ответов на вопрос о том, как задан предмет понимания относительно определенных действий. Это и позволяет представить герменевтическую ситуацию в виде неких «сценариев», «сюжетов» через схемы, стратегии, события [758] .
757
См.: Доказательство и понимание / М.В. Попович, С.Б. Крымский, А.Т. Ишмуратова и др. — С. 50.
758
О каждом из этих понятий будет говориться в последующих частях нашей работы.
Если трактовать язык как систему знаков, то получается, что познание — это есть обмен знаками, которые истолковываются один через другой. Есть известная позиция, согласно которой знаки взаимно интерпретируют друг друга. Любой знак может быть выражен с помощью другого знака, внутри которого он раскрывается с большей полнотой. По словам Ч. Пирса, мы мыслим только с помощью знаков [759] . Мы познаем окружающий нас мир по определенным лингвистическим схемам. Языки воплощают в себе «совокупность речевых навыков, моделей», «системы моделей», «семантические типы» или «основу лингвистических систем», складывающуюся из установленных способов выражения мысли и опыта. Чтобы достичь реальности, мы должны быть в состоянии сравнить образ с реальностью. Выражая мысль, мы пользуемся определенной схемой, но правила интерпретации (перевода в другие символы) не даются [760] .
759
См.: Пирс Ч.С. Избранные произведения. — С. 40, 41.
760
См. об этом: Александров А. С. Введение в судебную лингвистику. — С. 80–81.