Доктор Дулитл на Луне

Лофтинг Хью

— Не может быть! — пробормотал Доктор. — Я, конечно, догадывался, что вы гораздо долговечнее нас, жителей Земли. Но такого многолетия я и вообразить не мог. Боже праведный!.. Но продолжайте, пожалуйста.

— В прежние времена, когда мы еще не учредили Совет, — продолжали шепчущие лозы, — на Луне не прекращались ужасные распри, приносившие опустошение и смерть. Рассказывают, что какое-то время всей Луной правили большие ящерицы. Они достигли столь колоссальных размеров, что почти дочиста истребили лунную растительность. Ни одно дерево, ни один куст, ни одно растение не имели возможности дожить до обсеменения: стоило показаться единственному зеленому листику, как его тут же пожирали эти голодные чудовища. И тогда те из нас, кто еще оставался в живых, собрались

и стали обсуждать, что же делать.

— Э-э… простите, — сказал Доктор. — Что значит «собрались»? Ведь вы, растения, лишены способности передвигаться, не так ли?

— О, разумеется, — ответили лозы, — мы не покидаем своих мест. Но мы можем беседовать и совещаться друг с другом и без этого, с помощью наших курьеров — птиц и насекомых.

— И когда это началось? — спросил Доктор. — Когда лунные животные и растения установили между собою связь?

— Мы не можем ответить точно. Видимо, в какой-то форме это сообщение возникло уже очень давно, сотни тысяч лет назад. Поначалу оно не было хорошо налажено, но теперь ни в одном уголке Луны не может произойти сколько-нибудь важного события, о котором тут же не узнали бы растения, деревья, насекомые и птицы в других районах. Нам, к примеру, был известен каждый шаг вашей экспедиции — с того момента, как она высадилась на Луне.

— Что вы говорите! — воскликнул Доктор. — Я и подумать не мог. Но рассказывайте, прошу вас.

— Конечно, — продолжали лозы, — так было не всегда. Однако после учреждения Совета сообщение между нами и общее взаимодействие сразу стали намного слаженней, а в дальнейшем еще более совершенствовались.

^{ГЛАВА 18}

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

Затем шепчущие лозы подробно описали деятельность упомянутого ими органа власти — таинственного Совета. По всей видимости, это был некий комитет или совместное правительство, в которое входили представители как животного, так и растительного мира. Его главной задачей было управлять жизнью на Луне таким образом, чтобы исключить всякую возможность возникновения новой войны. Если, например, какой-нибудь вид кустарника желал получить больше жизненного пространства, а территория, которой он стремился завладеть, уже была занята, скажем, бычьим тростником, то он не имел права напасть на соседа, но был обязан представить дело на рассмотрение Совета. И если какие-нибудь бабочки хотели питаться нектаром определенных цветов, а им мешали пчелы или жуки, то ни те, ни другие опять-таки не предпринимали самостоятельных действий, а ожидали приговора этого всесильного комитета, который решал их спор голосованием.

Этот рассказ прояснил многое, чего мы не могли понять раньше.

— Обрати внимание, Стаббинс, — сказал Доктор, — огромные размеры почти всех обитателей Луны, развитый интеллект растений — все это, не говоря уже о других замечательных вещах, вряд ли стало бы возможно, если бы здесь не было налажено столь хорошее управление. Наш с тобой мир может поучиться у своего собственного Детища — Луны, к которой он относится с заведомым пренебрежением! Мы на Земле не умеем примирять интересы живых созданий и по-настоящему их защищать. Мы всегда жили, и теперь живем по самым низменным, волчьим законам…

Доктор сокрушенно покачал головой и возвел глаза к небу, где бледно светился диск нашей матери Земли. Точно так же выглядела Луна, когда я смотрел на нее при дневном свете.

— Да, — повторил он внезапно посерьезневшим голосом, — наш мир возомнил, что достиг больших высот, а ему и не снилась мудрость и дальновидность, какие торжествуют здесь, на Луне. Эта борьба, борьба, вечная борьба за существование! Ничего другого мы представить не можем… «Кто лучше приспособлен, тот и выживает!»… Всю свою жизнь я старался помогать так называемым низшим существам — птицам, зверюшкам.

Не подумайте, что я жалуюсь, вовсе нет. Мне всегда было очень приятно знакомиться с животными и завоевывать их доверие. Если бы я начал жизнь заново, то поступал бы точно так же. Но часто, слишком часто я думаю о том, что мои усилия изначально обречены на неудачу. Только такое учреждение, как здешний Совет, — Совет Всего Живого, регулирующий жизнь на планете, — и может спасти положение, сделать по-настоящему счастливыми всех и каждого.

— Верно, Доктор, — сказал я, — но заметьте: здесь, в отличие от нашего мира, видимо, вообще нет животных — только насекомые и птицы. Здесь нет львов, нет тигров, которые вынуждены были бы охотиться на оленей и диких коз, не так ли?

— Возможно, ты прав, Томми, — ответил Доктор. — Однако не забывай, на Земле и среди насекомых идет такая же межвидовая борьба, как среди крупных хищников. Быть может, спустя миллион лет какой-нибудь ученый докажет, что нынешняя война между человеком и домашними мухами является важнейшим событием современной истории. И еще: кто знает, какими были тигры до того, как перешли на мясную пищу?

Джон Дулитл вновь повернулся к лозам и задал еще несколько вопросов. Большинство этих вопросов относилось к Совету: как он работает, кто в него входит, как часто происходят заседания и тому подобное. Рассказ лоз помог уточнить наши начальные впечатления и догадки, и мы более полно представили себе общую картину лунной жизни.

Чтобы нарисовать эту картину для вас, мне надо было бы родиться великим поэтом или, на худой конец, великим прозаиком. Ибо лунный мир был поистине сказочной страной, царством покоя и безмятежности. Деревья, умевшие петь, цветы, наделенные зрением, бабочки и пчелы, беседовавшие друг с другом и с растениями, которые давали им пропитание, и над всем верховный Совет, равно соблюдавший интересы великих и малых, сильных и слабых — нет, мне не найти слов, чтобы сколь-либо удовлетворительно описать это блаженное общество, где царили единение, дружелюбие и счастье!

— Я все же не могу понять одного, — сказал Доктор. — Как у вас регулируется размножение? Что, если какие-то растения рассеют слишком много семян и дадут слишком обильные всходы?

— Об этом, — отвечали шепчущие лозы, — заботятся птицы. Им приказано поедать все семена, число которых превышает установленные для каждого вида пределы.

— М-м… — промычал Доктор. — Надеюсь, Совет не будет на меня в обиде. Дело в том, что по прибытии на Луну я сделал кое-какие опытные посадки. Я привез с Земли семена нескольких сортов и хотел проверить, что с ними произойдет в этом климате. А впрочем, мои посевы так до сих пор и не взошли.

Лозы слегка зашевелились, причем их шелест был очень похож на довольный смешок.

— Вы забыли, Доктор, с какой быстротой распространяются здесь новости. Ваши садоводческие опыты были сразу же замечены, о них доложили Совету. И когда вы вернулись в свой лагерь, длинноклювые птицы выкопали ваши семена и уничтожили их все до единого. Совет проявляет к семенам особое внимание. Иначе мы просто не можем. Если позволить хоть одному цветку, сорной траве или кустарнику размножиться свыше меры, все наше мирное равновесие будет нарушено — и одному небу известно, что тогда произойдет. Вот почему Председатель…

Переговоры с Доктором вели три крупные лозы, висевшие прямо над его плечом. В этот момент они внезапно и без видимых причин осеклись на середине фразы — совсем как человек, из уст которого нечаянно вырвалось то, о чем он предпочел бы не говорить. И тут же все лозы, покрывавшие стены ущелья, охватило неимоверное возбуждение. Нельзя было и ожидать, что они способны так трястись, раскачиваться, гнуться, извиваться. Несколько ярко оперенных птиц с тревожными криками выпорхнули из густой листвы и скрылись за утесистым хребтом, возвышавшимся над нашими головами.