Доктор Гарин
Шрифт:
Этих биороботов, произведённых в Уральской Республике, по случаю и недорого купил хозяин санатория, барнаульский бизнесмен Ван Хонг. Изготовленные по швейцарско-китайской технологии, биороботы SOS-3 предназначались исключительно для спасательных работ в горах. Но относительно недорогое производство вскорости сделало SOS-3 популярными у сельского населения УР. Их стали активно покупать и использовать не только для переноски тяжестей, но и в качестве транспорта. В своих заплечных корзинах они носили детей в школу, а взрослых – по их деловым и бытовым надобностям. Одинаковые, всегда улыбающиеся лица с большим мясистым носом, мужественным ртом и голым черепом делали их похожими на советского поэта
Перед улыбающимися голыми гигантами была поставлена задача. Они надели свои просторные заплечные корзины, куда поместилось всё: люди, бути, поклажа и кот Эхнатон. Тела погибших Бориса и Синдзо взяли с собой, чтобы похоронить по дороге. Гарин и Маша сели в корзину вместе. Пак оказалась в компании Ангелы и Ольги. Штерн – с Эммануэлем и Джастином. Дональд восседал на своём маяковском один с кучей провианта. Владимир и Сильвио выбрали свою корзину. Шестой маяковский нёс мёртвых и поклажу.
– Вперёд! Направление – север! – скомандовал Гарин своему маяковскому, и тот двинулся к воротам санатория.
Пять маяковских последовали за ним. Когда вышли за ворота, Гарин обернулся, бросив прощальный взгляд на санаторий, в который судьба занесла его на три с лишним года. С рухнувшим левым крылом, выбитыми стеклами и вывороченными рамами он являл собой жалкое зрелище. В парке лежал упавший красавец-каштан. У старой пихты сломало макушку. Решётчатая беседка завалилась набок.
Маша тоже обернулась.
– Сон… – произнесла она, презрительно усмехнувшись под своей маской.
– Как слон, – прогудел Гарин, удручённо вздохнул и отвернулся от санатория.
Часть вторая
На север
Что может преградить дорогу путнику, идущему по каменистому и лесистому бездорожью в предгорьях Алтая? Только быстрая горная река. Именно это и произошло на вторые сутки похода в сторону Барнаула. Неширокая, но сильная и бурная, вытекающая из ледника Геблера, река Катунь показала своё упругое, грязно-молочное тело в просветах лесного массива. Едущий на головном маяковском Гарин посмотрел на свой хоть в чём-то полезный FF40: ровно два часа пополудни. Погода стояла сухая, безветренная, солнце припекало не по-весеннему. Гарин покрывал свой голый череп и шею нательной майкой. Сидящая рядом с ним в корзине Маша вырезала себе из кармана куртки что-то вроде тибетской шапки. Среди медиков только запасливая Пак успела бросить в сумку свою серебристую японскую шляпку, что теперь вызывало зависть коллег. Штерн налепил на голову намоченный носовой платок с узелками на концах, Ольга утром сплела венок из медуницы и подснежников и теперь несла его на голове подобно короне.
Первый день похода прошёл сумбурно: выбирали дорогу, ориентировали безмолвно-покорных маяковских, торопились уйти от радиации, заботились о бути. Заночевали в распаде у родника между двумя небольшими хребтами, разведя костёр и согрев на прутьях то, что успели захватить на кухне. Естественно, пищи оказалось мало, почти вся она досталась бути, компенсировавших едой последствия шока. Наевшись поджаренного хлеба с малиновым сиропом и консервированной ветчины, бути, спокойно переносящие жару и холод, заснули на каменных ложах. Медики спали в корзинах, укрывшись чем придётся. Как и ожидалось, ночь была холодной, и все продрогли. Гарин и Маша спали, обнявшись. Ночью была слышна далёкая канонада и небо на юго-западе озарялось вспышками.
Зато ночью переменился ветер, и утром маски не понадобились. Позавтракав сухими хлебцами и родниковой водой с сиропом, выбрали место для погребения Бориса и Синдзо. С трудом выкопав две неглубокие могилы, уложили туда тела погибших. Гарин приказал маяковским положить сверху два больших камня. Пак произнесла недолгую речь по-английски, Ангела прочитала совсем короткую отходную на латыни, каждый из медиков достал свое оружие: Гарин – старый тупоносый “бульдог”, Маша – большой, вороно-чёрный глок, Пак – серебристый “питон”, Штерн – беретту, Ольга – миниатюрный дамский браунинг.
Дали залп над могилами, после чего Эммануэль громко разрыдался. Гарин взял его на руки и посадил в корзину. Сильвио перекрестился и поцеловал оба могильных камня. Джастин поклонился им, Владимир погладил камни, пробормотав: “Это не я”, Дональд ударил по камням кулаком, прорычав: “Ashes to ashes!”, Ангела с привычным вздохом произнесла: “Ruhet in Frieden, meine Lieben [24] ”.
Расселись по корзинам и отправились дальше. Пили воду и жевали в дороге, не останавливаясь. И дошли до реки Катунь. Место для брода пришлось искать интуитивно: мёртвые без сети мобильники не смогли помочь.
24
Покойтесь с миром, дорогие мои (нем.).
– Господи, благослови! – громко произнёс Гарин и положил ладонь на гладкую, всегда прохладную голову маяковского. – Вперёд! Медленно! Осторожно! Бережно!
Маяковский стал медленно входить в мутно-белёсую, шумную реку. Корзина закачалась. Робот погрузился по пояс, вода забурлила вокруг. Опершись о пластиковые края корзины, как о спортивные брусья, Маша подняла ноги, поджала. Вода хлынула в корзину, стала подниматься. Маяковский ступал осторожно, погружаясь всё глубже. Остальные пятеро с седоками стояли на берегу. Вода дошла маяковскому до груди, корзина закачалась сильнее. От воды запахло льдом, высокогорьем. И она была ледяной, обожгла холодом Машины ноги. Гарин стоял неколебимо, погружаясь в поток. Чертыхнувшись, Маша вскарабкалась на плечи маяковскому, обхватила его голову. Гарин обнял Машу рукой. Маяковский шёл дальше, погружаясь глубже. На середине реки его плечи скрылись под водой.
– Гарин, меня смывает… – простонала Маша, обхватывая Гарина за шею.
– Держитесь! – проревел Гарин.
Маяковский погрузился по уши. Белёсые волны захлестнули седоков, корзина заходила ходуном. Маша вскрикнула, Гарин держал её.
Маяковский остановился.
– Вперёд! – проревел Гарин.
Маяковский стоял в бурном потоке. Гарин наклонился и прорычал в его полузатопленное огромное ухо, как в морскую раковину:
– Вперёд, мать твою!!
Маяковский двинулся дальше. Вода стала захлестывать его голову. Он ступил ещё, ещё, ещё, погружаясь глубже. На поверхности оставался только кладкий кумпол головы, на котором, словно в насмешку, играло весеннее солнце.
– Гарин… это не брод… – простонала Маша, отворачиваясь от клокочущей вокруг, брызжущей воды.
Платон Ильич сжал её так, что она застонала.
Маяковский шагнул, чтобы совсем погрузиться в пучину.
Но не погрузился.
– Неси… шагай… бога… мога… тырь… – зло простонала Маша, заплетаясь языком.
Маяковский шагнул ещё, ещё. И стал подниматься над потоком. Гарин облегчённо разжал стальные объятья. Почувствовав брод, SOS-3 зашагал уверенней, солнце ободряюще заблестело на его могучих пластиковых плечах. Вода отхлынула вниз. И через пару минут робот вынес их на каменистый, залитый солнцем берег.