Доктор Коул
Шрифт:
— Лошадь производит удобрение и других лошадей, — сказал мне Симон. — Трактор не производит ничего, кроме счетов.
Он учил меня управляться с упряжкой.
— Ты уже можешь справиться с одной лошадью. Это самое важное. Ты натягиваешь постромки постепенно, когда осаживаешь их. Упряжь снимаешь по одной. Они привыкли работать в команде.
Я начал распахивать уголки полей с упряжкой из двух лошадей. Я лично засадил поле, окружавшее дом Московицев.
Вскоре после посадки настало время первого покоса. Каждый день я работал в полях, вдыхая запахи труда: смесь лошадиного мускуса, моего собственного пота и одуряющего аромата свежескошенной травы. Моя кожа потемнела на солнце, а тело постепенно закалилось и стало сильнее. Я не стригся и не брился. У меня отросла солидная борода. Я чувствовал себя Самсоном.
— Ребе, — спросил я однажды вечером за ужином, — считаете ли вы Господа всемогущим?
Длинные белые пальцы поскребли подбородок, спрятанный под окладистой седой бородой.
— Во всем, кроме одной вещи, — наконец ответил ребе. — Господь есть в каждом из нас. Но мы должны дать ему позволение выйти наружу.
Все лето я получал настоящее удовольствие от простого труда. Я думал о тебе, когда работал. Я позволял себе мысли о тебе, поскольку верил, что становлюсь хозяином самому себе. Я имел наглость начать надеяться, однако я понимал, что алкоголик во мне все еще жив, ибо мне не хватало некой храбрости. Всю жизнь я убегал. Я убежал от ужасов Вьетнама, найдя успокоение в бутылке. Я убежал от обязанностей раввина, став агентом по продаже недвижимости. Я убежал от личной утраты, выбрав деградацию. Я не питаю особых иллюзий на свой счет.
Внутри меня росло напряжение. Когда лето начало подходить к концу, я, будто псих, пытался оттянуть его неминуемый конец, но, естественно, это было невозможно. В самый жаркий день августа я помог Симону Йодеру сложить остатки сена в амбар. Потом я поехал в Акрон.
Супермаркет находился там же, где и прежде. Я купил литр виски «Сиграмз Севен Краун». В кошерной пекарне я купил разных булок, а в еврейском магазине — несколько банок маринованной селедки. Одна из банок, по всей видимости, была закрыта негерметично, потому что, когда я отъехал на несколько километров, машина наполнилась острым запахом рыбы.
Я отправился к ювелиру и сделал еще одну покупку. Я купил изящную золотую цепочку с жемчужиной, которую подарил Дворе Московиц в тот же вечер. Также я выписал ей чек. Она расцеловала меня в щеки.
На следующее утро, после церемонии, я принес еду для миньяна. Я пожал всем руки. Ребе проводил меня до машины и передал мешочек, в который Двора положила сэндвичи с тунцом и печенье. Я ожидал услышать нечто важное от ребе, и он меня не подвел.
— Да
Я поблагодарил его и завел двигатель.
— Шалом, ребе.
Наконец я покидал это место так, как положено. На этот раз машина уже не везла меня куда глаза глядят. Я ехал в Массачусетс.
Когда Дэвид закончил рассказ, Р. Дж. взглянула на него.
— Так… мне можно остаться? — спросил он.
— Думаю, можно на некоторое время.
— Некоторое время?
— Я больше в тебе не уверена. Но ты можешь пока пожить здесь. Если мы решим, что нам не стоит быть вместе, по крайней мере…
— По крайней мере, мы сможем сделать это цивилизованно? Да?
— Вроде того.
— Мне нет нужды размышлять. Но ты не спеши, Р. Дж., я надеюсь…
Она прикоснулась к гладкому, одновременно знакомому и чужому лицу.
— Я тоже надеюсь, Дэвид. Мне нужен ты. Или кто-то, похожий на тебя, — к собственному удивлению сказала она.
47
Быт
В тот вечер Р. Дж. вернулась домой и почувствовала богатый запах жареного барашка. Она поняла, что не было нужды объявлять о возвращении Дэвида. Если он ездил в магазин за мясом, то уже большая часть жителей городка знала, что он снова приехал в Вудфилд.
Он приготовил отличный ужин. Молодая морковь и картофель в изумительной подливке, кукуруза, черничный пирог. Она оставила его мыть посуду, а сама пошла в спальню и достала из шкафа небольшой ящик.
Она протянула его Дэвиду. Он вытер руки и отнес ящик на кухонный стол. Р. Дж. заметила, что он боится открывать его, но наконец он снял крышку и вытащил рукопись.
— Она вся там, — сказала Р. Дж.
Дэвид сел и принялся ее изучать. Он взвесил рукопись на ладони.
— Очень хорошо написано, Дэвид.
— Ты читала?
— Да. Как ты мог ее бросить?
Вопрос был настолько абсурдным, что она сама тут же рассмеялась.
— Я бросил тебя, так ведь?
Люди в городке по-разному реагировали на то, что Дэвид вернулся и теперь жил с Р. Дж. Пегги сказала, что рада за нее. Тоби вторила ей, но не могла скрыть беспокойства. Она выросла с отцом, который постоянно пил. Р. Дж. понимала, что подруга беспокоится о ней.
Тоби быстро сменила тему разговора.
— У нас в офисе скоро не будет где яблоку упасть. Нам придется здесь поселиться.
— Сколько у нас сейчас клиентов, Тоби?
— Тысяча четыреста сорок два.
— Полагаю, мы не сможем принимать новых пациентов, когда эта цифра вырастет до полутора тысяч.
Тоби кивнула.
— Я подсчитала, что полторы тысячи — это как раз столько, сколько нам нужно. Дело в том, что иногда к тебе приходят новые люди. Р. Дж., ты уверена, что сможешь отказывать им в помощи?