Доктор Рэт
Шрифт:
Все сияющие органы и мышцы были четко выделены!
Ученый-профессор и его ассистенты как опьяненные смотрели на них. Да, они забывали все свои заботы и печали и только наслаждались мускулатурой. Что за яркое зрелище! Кто сказал, что ученые не имеют художественного вкуса?
Вы только дайте им хорошо раскрашенное тело, и они получат все первичные и вторичные эстетические побуждения мозга.
Мы просто обязаны открыть "Галерею органов и мышц"! Прежде всего, следует провести подготовительную выставку в здании студенческого союза. Можно даже пригласить департамент театрального искусства, чтобы они со вкусом осветили, например, мертвую шимпанзе, плавающую в большом стеклянном контейнере. Обезьяну можно поставить вертикально, показать все ее органы, раскрасив их в разные цвета. При этом за сценой может негромко звучать классическая музыка.
Возможно, это положит начало той самой программе общественных связей, которая нам так необходима!
А все эти собачьи глаза, которые мы выдавили - ведь нам удалось заставить плавать их в специальной банке. Должен сказать, что это будет настоящая выставка современного искусства, сущий поп-арт. И еще хорошо бы добавить задний проход от задушенного бабуина.
И опять-таки, это сделал доктор Рэт. Он работает со всех сторон над улучшением образа Науки в глазах общественности. А перед главным входом Храма Науки мы будем подсвечивать прожекторами эмбрион свиньи. Его можно разместить где-нибудь на лужайке, под стеклом. Будут сиять все внутренние органы. Нужно дать возможность каждому увидеть, чем мы заняты на самом деле. Студенты, поклонники либерального искусства, увидят эмбрион свиньи и у них от восхищения потекут слюни, как у любого истинного поклонника Науки.
А ведь вполне возможно и такое: швейцар в биологическом корпусе уже стар, мы можем раскрасить его красным, белым и голубым и пустить поплавать в демонстрационном контейнере прямо в аудитории, рядом с флагом!
***
Мой самый любимый клык - правый, и как раз его я глажу сейчас хоботом. Здесь, в тени деревьев, я глажу тебя так, как делал это многие годы. Я поглаживаю тебя вновь и вновь, издавая легкий протяжный звук. Ах, старый клык, я уже протер в тебе заметную ложбинку этим постоянным поглаживанием, но мне так приятно делать это.
Сегодня река очень спокойна, и я предаюсь воспоминаниям. Мои зубы износились и выпали, и только мягкая растительность на речном берегу составляет в последнее время мою трапезу. Вот так произошло со старым слоном: он оказался на берегу реки, с тяжелыми клыками, такими старыми и тяжелыми, что своим весом они тянут вниз его голову.
Но у меня нет сожалений, потому что в небольшой роще по соседству уже почти поспели сливы. Я буду их есть, и от них внутри меня начнется легкое брожение. И тогда я вновь почувствую себя молодым, беззаботным и слегка пьяным.
Но даже хорошая выпивка позволяет чувствовать себя молодым лишь несколько часов, а затем приходит головная боль и усталость, а если я буду не очень осторожен, то и солнечный удар. Но мне приходилось напиваться и раньше. Я знаю, как правильно пользоваться этими сливами. Конец веселья нужно приберегать к концу дня, когда солнце не такое жаркое. Я все время поглядываю на вас, маленькие сливы. Пожалуйста, поспевайте побыстрее, потому что я старею день ото дня.
Однажды я подойду к воде, чтобы попить и искупаться, и мои ноги увязнут в иле. Я буду пытаться освободиться, но огромная усталость не позволит мне сделать это. Я молю только об одном, чтобы это случилось не раньше того, как я смогу попробовать слив.
Путешествуя в молодые годы, мы часто находили кости слонов в лоне реки. Будучи молодым, как утренний рассвет, я никогда не думал о том, что в один прекрасный день тоже окажусь на берегу реки и буду жевать мягкую зелень деснами и в одиночку выпивать, дожидаясь смерти.
Но вот это приходит, приходит. Здесь прекрасный участок вкусных речных водорослей. Осторожней, старина, не заходи слишком далеко. Ведь ты не хочешь утонуть, пока не созреют сливы. Ты же хочешь попробовать этих редких фруктов и вновь почувствовать себя гигантом. Ты хочешь, хотя бы на час, вернуть прошлое и протрубить, подняв к вечернему небу хобот.
Это приятные мысли. Они поддерживают меня. Сейчас сливы уже наполовину созрели.
И хорошо бы какая-нибудь старая слониха прошла рядом, как раз в тот момент, когда я буду на первой, самой приятной волне опьянения. Я мог бы опустить свой хобот на ее спину…
Но, пожалуй, я слишком многого требую от судьбы. Она была вполне милостива ко мне, приведя вот сюда, к этой сливовой роще. А еще сюда прилетает длинноногая белая птичка. Она… она садится мне на голову, как тихий приятель, и как приятно ощущать ее коготки на собственной макушке. Старая птица, старый слон, около древней реки. Это не самая ужасная старость. Я видел, как слоны умирали, не имея времени на размышление. Оружие охотника, его гремящий огненный клык, не оставляет времени на воспоминания.
А еще бывают ужасные африканские муравьи, которые кусают хобот и могут довести до сумасшествия. Однажды я видел, как обезумевший слон-самец бросился со скалы. В общем, мне повезло, хотя в левом клыке у меня застрял наконечник копья. Я сроднился с ним.
– Маленькая птичка, я расскажу тебе о чем-то, еще более удивительном, чем этот осколок копья в моем клыке.
– А что это такое, отец-слон?
– Только сначала почеши мне немного вот здесь… да, здесь, спасибо. Ну так вот, однажды в нашем стаде был очень удачливый слон. В его череп попало копье. Он сломал древко, но наконечник так и остался. Он прошел через его череп и вышел у основания хобота, где и оставался, как третий клык. Он даже называл его "охотничий клык". Этим он снискал уважение среди самцов, а особенно у одной молодой самки.
– Очень занятная история, отец-слон.
– Я знаю сотни подобных историй, маленькая птичка, потому что за долгую жизнь видел много всяких случаев. Но теперь я их забыл. Кажется, мои дни слились в один сплошной поток, как вот эта вода, текущая перед нами. Ты не хочешь немного искупаться?
– Если ты хочешь…
Я наполняю хобот и осторожно выливаю на нее несколько капель воды. Вот такие маленькие удовольствия в эти спокойные дни. Но когда-то, когда-то я был грозой…
В самом конце сезона дождей все самцы собрались вместе. Мы отправились в саванну, и нас было около семисот. И куда ни посмотри, везде виднелись одни слоны. В центре находился огромный самец, самый крупный из семисот. Что за великан он был! В свои молодые годы я был достаточно крупным и сильным слоном, чтобы находится среди тех, кто тогда шел рядом с ним. Затем мы объединились в новое стадо, приобрели новых союзников, и таким образом улучшили свою породу.
Мы питались восхитительной травой саванны, которая возносила нас к небесам. По сравнению с ней эти винные сливы - просто детская забава. Это трава безбрежных просторов, приносящая проницательность. Наш род веками ел ее. Я многое повидал в те великие дни. Но я забыл и это. Кроме ощущения, которое вообще невозможно забыть, того несравнимого ощущения, которое давала нам эта трава: мы чувствовали себя слитыми в одного слона. У нас было одно сердце, одно понимание. Это прекрасное чувство имело имя, особое имя, но теперь я забыл, как оно звучит.