Доктор время, или Раз и навсегда
Шрифт:
— Мне было бы гораздо легче, если бы приняли эти деньги. В конце концов, они попали ко мне из вашего кармана. Из вашего и Георгия Ивановича.
— Круговорот веществ в природе, — засмеялась Аэлита.
— Вот уж не думала, что вы переведете все в шутку, — развела руками Стеблова.
— Положите деньги на место. Не думаю, что они не найдут достойного применения. Тратьте, милая Елена Васильевна. Вы не обязаны отчитываться передо мною за собственные сбережения. Вы их заработали честным трудом и пользуйтесь, пожалуйста. Балуйте себя!
— Вы вынуждаете меня писать завещание. Я хотела обойтись без официальных формальностей, — вздохнула Стеблова.
— Ну, что это вы опять! Такие разговоры всегда навевают мысль о том, что кто-то собирается покинуть этот мир.
— Путешествие туда я пока отложила. Мне бы хотелось дожить хотя бы до совершеннолетия Жорки.
— И до совершеннолетия, и до свадьбы. Договорились?
— Воля Божья.
— Не забудьте отнести деньги на место. Спокойной ночи. Завтра важный день.
— Уже сегодня, Лита, — сказала, посмотрев на настенные часы, Елена Васильевна.
— Да, время летит. Спокойной ночи. Я зайду к Жорке еще разик. Говорят, нельзя долго смотреть на спящих детей, а я не могу удержаться. Личико, как у ангелочка.
— Дети и есть ангелы, чистые, светлые, прекрасные.
— Спасибо вам, Елена Васильевна, пойду я.
Стеблова не уставала любоваться красотой и грацией молодой женщины. Та медленно вышла из кухни и поднялась на второй этаж, повернув по направлению к детской. Хозяйка чем дальше, тем больше очаровывала Стеблову. Не вспоминая событий, связанных с их знакомством, Елена Васильевна считала, что, несомненно, Аэлита была достойной парой Георгию Ивановичу. Только она полагала, что затворничество этой женщины должно рано или поздно закончиться. Пусть она ершится сейчас, считая врагами всех, кто позволяет себе так думать. Она настроена агрессивно к любому, кто смеет посягнуть на ее мир. Но и это пройдет. Так устроена жизнь — время притупляет и боль, а сердце замирает в ожидании нового чувства. Оставалось надеяться, что внутреннюю пустоту займет достойный мужчина. Елена Васильевна от души желала, чтобы он нашелся, ведь Лита стала лакомым кусочком для многих любителей легкой, овеянной призрачной романтикой наживы. Не торопя события, Стеблова присматривалась ко всем, приближающимся к ее хозяйке. Первым, на кого она обратила внимание, был Антон Семенович Сайко. Он явно смотрел на Литу далеко не дружеским взглядом: он оценивал, присматривался, а порой поедал глазами Мартову. Елена Васильевна пыталась понять, замечает ли это Аэлита? Вторым, похоже, мог стать Иван Мартов. Даже дух захватывало от возможной перспективы, но загадывать было трудно. Стеблова даже посмотрела по сторонам, боясь, что кто-то сможет прочесть ее мысли. Хозяйка всегда говорит, что мысль материальна. Так почему бы не воплотиться в жизнь этой, кажущейся сейчас безумием? Последнее слово всегда за Аэлитой. Она может быть непредсказуемой, но сделает все правильно, обязана поступать правильно.
Стеблова снова вздохнула и пошла к себе в комнату положить на место свое легализованное богатство. Все равно она найдет повод освободиться от денег, потратить которые для нее — невелика радость. Надо будет подумать, как предложить их так, чтобы отказаться было невозможно.
Первые две недели лета баловали хорошей, нежаркой погодой. Дожди сменялись ярким солнцем, и разнотравье приветствовало такое расписание погоды. Она давала возможность расти, согреваясь ласковыми лучами светила. Еще немного — и оно войдет во вкус и станет нещадно испепелять взращенную его теплом и щедрой землей зелень деревьев, приглушит яркие краски цветов. Травы постепенно потеряют свою сочность и начнут превращаться в светло-соломенный, ломкий ковер, ступать по которому будет уже не так приятно. Он станет колоть оголенные ступни, словно за то, что так коротка была пора его красы. Но до этого будет еще не один день, когда, подходя утром к открытому окну, Лита не сможет сдержать восхищения. Она подпитывалась энергией, глядя на окружающую зелень, слушая пение птиц, стрекот сорок. Звуки живой природы умиротворяли, делали спокойнее, мудрее. Лита столько раз звала маму пожить здесь, подышать пропитанным зеленью свежим воздухом, но та очень редко соглашалась. Она не хотела оставлять отца одного, а тот, вечно занятый своей работой, урывал время для общения только в выходные и в отпуск, который сам себе сокращал до минимума. Настоящий трудоголик — в семье давно привыкли к этому, считаясь с тем, что работа приносит ему полное удовлетворение.
Вот и сегодня, позвонив маме, Лита позвала их на воскресный обед, тем более что в субботу дедушка с бабушкой сами принимали гостей и не смогли пообщаться с внуком. Кира Сергеевна очень переживала по этому поводу. Всякий раз, когда она не видела Жорку больше недели, в голову ей приходили удручающие мысли. Вроде той, что «он может меня забыть» и так далее. Лита сказала, что около половины второго заедет за ними, но Владимир Петрович внес свои коррективы: ему срочно нужно было в четыре часа быть на вокзале, встречать какого-то профессора из ближнего зарубежья. Потом нужно будет устраивать того в гостиницу, короче говоря, приезд дедушки стал невозможным.
— Литочка, мы с папой приедем среди недели, хорошо? — виноватым голосом произнесла Кира Сергеевна.
— Вы можете приехать в любой день, пожалуйста. Просто сегодня я бы вас привезла, обратно — вызвала бы такси. Да и сын Георгия Ивановича скоро уедет, ему осталось гостить здесь два-три дня, не больше. Я хотела, чтобы вы с ним познакомились. — В голосе Литы слышалось разочарование. Почему-то ей было очень важно услышать мнение родителей об Иване.
— Сын Георгия? Ты с ним общаешься? Вот уж неожиданность. Ты говорила, он давно живет в Америке? — оживилась Кира Сергеевна. — Какие причины привели его в ***нск?
— Мы виделись вчера, поговорили обо всем и ни о чем. Он произвел на меня приятное впечатление. Если закрыть глаза, кажется, будто разговариваешь с Герой.
Кира Сергеевна тут же уловила давно забытые, романтические интонации в голосе дочери. Что бы это могло означать? И о чем она говорила с этим Иваном, если он так поступил со своим отцом?
— Во-первых, не всегда нужно закрывать глаза, — начала Кира Сергеевна назидательным тоном, когда прошла первая шоковая реакция на сообщение. — Во-вторых, я удивлена, что у вас нашлась тема для беседы. Не так давно ты говорила, что они с сестрой — бессердечные монстры. И в-третьих, неужели необходимо приглашать его в свой дом?
— Конечно, мы ведь разумные существа, способные мыслить реально и не жить вчерашним днем. Странно, что у тебя это вызывает такую реакцию. Я всегда считала, что ты более милосердна.
— Девочка, я очень сожалею, что мы с отцом не приедем сегодня. Наверное, это к лучшему. Твой гость и так будет слишком взволнован. Зачем увеличивать количество свидетелей его неловкости?
— Отчего он должен чувствовать себя неловко?
— Хотя бы потому, что за два года не вспомнил о могиле своего отца.
— Мама, это не телефонный разговор. Еще вчера я бы поддержала тебя, но теперь все изменилось. Иван был здесь и два года назад, и на этот раз приехал, подгадав приезд к седьмому июня. Понимаешь, все не так просто.
— Лишь бы ты понимала, доченька. У меня нет таких способностей к психоанализу, как у тебя. Я Фрейдом не увлекаюсь и оцениваю происходящее через свою призму восприятия.
— Боже мой, сколько издевки в твоем голосе. Ты хочешь испортить мне день? Не получится, я давно научилась не принимать близко к сердцу то, что называется шпильками. Оставь их для другого случая. До свидания. Отцу привет, жду вас среди недели.
Не дожидаясь ответа, Лита нажала кнопку, отключив связь. Разговор расстроил ее больше, чем она хотела показать. Она зашла в ванную и с ожесточением почистила зубы. Приняла холодный душ, продолжая лить бодрящие струи, когда тело стало покрываться мурашками. Потом долго расчесывала волосы перед зеркалом, мысленно разговаривая со своим отражением. Лите не понравилось, как мама говорила обо всем. В ее тоне сквозила неприкрытая насмешка над тем, как быстро меняется мнение дочери. Мартова и сама не ожидала такого поворота в развитии ее отношений с сыном Георгия. Никакого общения не предвиделось — и вдруг за один день все переменилось. Нет, она не права: ему потребовалось далеко не двадцать четыре часа, чтобы решиться на эту встречу, а она всегда была к ней готова. Три года она ждала, пока улягутся ревность и предрассудки в сердцах Милы и Ивана. Молчаливо этого же ждал и Георгий. Он тактично не говорил, что его беспокоит разрыв отношений с детьми. Но какого отца это могло оставить равнодушным? Потом, после его смерти, не увидев даже в день похорон ни сына, ни дочери, Лита решила, что нечего идти против судьбы. Ее общества не хотели при живом отце, на что уж теперь-то надеяться. Разделив по собственному усмотрению состояние Мартова на три части, Лита почувствовала облегчение. Ей не были нужны бриллианты, шубы, золото Светланы. У нее не было желания поселиться когда-нибудь в городской квартире Георгия. Лите были не нужны деньги, которые в порыве отчаяния Мартова все достались ей. Освободившись от ненужного груза, Аэлита поняла, что в любом случае сможет прямо смотреть в глаза Миле и Ивану. Она не собиралась доказывать таким решением чего-либо. Она поступила так, ибо иначе не могла. В ожидании появления ребенка она хотела освободить душу от всех долгов. На время ей удалось почувствовать облегчение. А заботы о родившемся Жорке, делах фирмы отодвинули мысли о заграничных родственниках далеко. Настолько, что до разговора с Поповым Лита вовсе не вспоминала о них.