Долг чести
Шрифт:
Этот страх заставил премьер-министра занять более агрессивную позицию при переговорах с Америкой, несмотря на то что он понимал всю опасность такого шага. А теперь уже и этого оказалось недостаточно?
— Многие согласны с вами, — вежливо продолжил Гото. — И я сам восхищаюсь вашим мужеством. Увы, наша страна попала в тяжёлое положение по ряду объективных причин. Так, изменение курса йены по отношению к доллару нанесло колоссальный ущерб нашим зарубежным инвестициям, а это могло оказаться только результатом намеренной политики той страны, которую мы считаем самым важным торговым партнёром.
В
Поступать так слишком часто — опасно, подумал Кристофер Кук. Что значит — слишком часто? Ну, скажем, ежемесячно. Это действительно часто? Кук был помощником заместителя государственного секретаря, он не принадлежал к числу сотрудников разведки и потому не был знаком с наставлениями спецслужб, даже если предположить, что такие наставления существуют.
Гостеприимство, как всегда, было впечатляющим — превосходно приготовленные блюда, отличное вино и изысканная обстановка, неторопливая смена тем разговора, начиная с вежливых и обязательных расспросов о семье, успехах в гольфе и мнения гостя относительно той или иной проблемы светской жизни. Да, погода удивительно тёплая для этого времени года — постоянное замечание Сейджи, легко объяснимое, потому что весна и осень в Вашингтоне были достаточно приятными, зато лето обычно жарким и влажным, а зима — сырой, с пронизывающими ветрами. Такой разговор навевал скуку даже на профессионального дипломата, привыкшего к бесцельной болтовне. Нагумо прожил в Вашингтоне уже достаточно долго, чтобы исчерпать запас интересных замечаний, и за последние несколько месяцев темы разговора стали повторяться. Впрочем, почему он должен отличаться от других дипломатов? — спросил себя Кук, ещё не зная, что в следующее мгновение будет удивлён.
— Мне стало известно, что вам удалось заключить важное соглашение с русскими, — произнёс Сейджи Нагумо, когда ужин закончился и посуду унесли.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Кук, считая это продолжением светского разговора.
— Мы слышали, что вы ускорили демонтаж межконтинентальных баллистических ракет, — добавил японец и сделал глоток вина.
— У тебя отличные источники информации, — заметил Кук с нескрываемым удивлением. — Вообще-то мы предпочитаем не касаться этой темы.
— Несомненно, об этом не следует вести разговоры, но разве это не замечательно? — Он поднял свой бокал в дружеском тосте. Довольный американец ответил ему тем же.
— Да, конечно, такое событие весьма
К удивлению Кука, японец прервал его.
— Мне это понятно куда лучше, чем может тебе показаться, Кристофер. Мой дед жил в Нагасаки, работал механиком на военно-морской базе, находившейся там в то время. Он уцелел при взрыве атомной бомбы, а вот его жена — моя бабушка — погибла, о чём я очень сожалею. При последовавшем пожаре он сильно пострадал — я до сих пор помню следы ужасных ожогов на его теле. Боюсь, что пережитое тяжело сказалось на нём, и вскоре он умер. — Печальный рассказ звучал очень убедительно, в особенности потому, что был выдуман от начала до конца.
— Мне очень жаль, Сейджи. Я ничего об этом не знал, — сказал Кук, сочувствуя другу в его несчастье. В конце концов, главная цель дипломатии заключается в том, чтобы не допустить войны или, если она всё-таки начнётся, положить ей конец с минимальными потерями для обеих сторон.
— Теперь ты понимаешь, почему я проявляю такой интерес к окончательному избавлению от этого ужасного оружия, — заметил Нагумо, подливая гостю вино. Это было великолепное столовое шабли, превосходно сочетавшееся с главным блюдом.
— Ну что ж, твоя информация соответствует действительности. Мне неизвестны детали, но кое-что я услышал в столовой за ланчем, — добавил Кук, давая понять своему другу, что обедает на седьмом этаже здания Государственного департамента, а не в общедоступном кафетерии.
— Должен признаться, что мой интерес носит чисто личный характер. День, когда будет уничтожена последняя ракета, станет для меня торжественным праздником. Я вознесу молитвы духу дедушки и дам понять, что его смерть не была напрасной. Ты не знаешь, когда наступит этот знаменательный день, Кристофер?
— Точная дата мне неизвестна, нет. Её хранят в тайне.
— Но почему? — удивился Нагумо. — Не понимаю.
— Думаю, президент собирается превратить этот день во всеобщее торжество. Роджер любит время от времени ошеломить средства массовой информации, особенно теперь, когда выборы не за горами.
— А-а, понятно, — кивнул Сейджи. — Значит, это не составляет государственной тайны, угрожающей национальной безопасности? — небрежно спросил он.
Кук задумался, прежде чем ответить.
— Нет, пожалуй. Просто мы будем чувствовать себя более уверенно, зато сам процесс протекает… в благожелательной атмосфере, скажем так.
— В таком случае могу я обратиться к тебе с просьбой?
— Ив чем она состоит? — спросил Кук, чувствуя умиротворение от вина, приятной компании и того обстоятельства, что уже в течение нескольких месяцев снабжал японца информацией относительно позиции США в торговых переговорах между их странами.
— Ты оказал бы лично мне большую услугу, если бы узнал точную дату уничтожения последней ракеты. Дело в том, — объяснил Нагумо, — что мне требуется время для подготовки к этой весьма важной церемонии.