Долг самурая
Шрифт:
Александр Борисович снова крутанулся в кресле.
— Да, — сказал Плетнев, — без женщины мужчина не человек.
Он встал с кресла, потянулся и двинулся к двери.
— Ты куда? — поинтересовался Турецкий.
— Пойду физиономию холодной водой сполосну — вторую ночь бессонница мучает.
— Давай-давай.
Когда Плетнев вышел из кабинета, Александр Борисович тоже потянулся, покрутил руками, разминая затекшие мышцы и одеревенелые суставы, и сказал:
— Мила, распечатай мне, пожалуйста, координаты всех московских адресатов Икэды. Я
— С этим я справлюсь, — неожиданно сказала Мила.
Турецкий посмотрел на нее удивленно и недоверчиво одновременно.
— Уверена? — спросил он. Мила кивнула:
— На все сто! Только… почему вы уверены, что след ведет в Японию?
— Белый цвет, — загадочно произнес Турецкий.
— Белый цвет? Александр Борисович кивнул:
— Да. — И не менее загадочно добавил: — Цвет траура.
21
Работа в офисе «Глории» кипела, хотя снаружи это было не слишком-то заметно.
Мила и Плетнев сидели за компьютерами, Антон — за офисным, Мила за своим дорогущим лэптопом. Каждый из них сосредоточенно смотрел в монитор. Мила прищурила голубые глаза и время от времени кивала сама себе головой, а Плетнев глядел, обхватив ладонями щеки, со страдальческим выражением в глазах.
Мила оттолкнулась от стола и отъехала на вертящемся стуле на колесиках. С любопытством заглянула в монитор Плетнева.
— Не подглядывай, — буркнул Антон.
— Ничего, мне можно… Ага. Биография Икэды, экономические статьи… В общем, банальщина.
Плетнев хмыкнул.
— А у тебя что? Ты сказала, что без хакерских штучек, через поисковики будешь смотреть. Неужели нашла больше?
Мила улыбнулась.
— Посмотри сам.
Теперь уже Плетнев подъехал на стуле к ее компьютеру. Мила принялась открывать окна — одно за другим, демонстрируя Плетневу результаты своей работы.
— Вот, смотри… Воспользовалась советом Турецкого. Это по словам «Япония. Электроника. Промышленный шпионаж». Как видишь, помимо полной чепуха, есть и кое-что интересное.
Плетнев присвистнул.
— Ничего себе! «Успехи английской разведывательной техники последних полутора лет многие эксперты связывают с возможной утечкой информации и технологий…»
— «…Из крупнейших японских корпораций. Таких, как, например, „Саппоро Индастриз“ и „Ти Джей Электронике“, — закончила за него Мила. — И дальше, вот тут…
Она клацнула пальцем по клавише лэптопа.
— «…Ни одного доказанного эпизода промышленного шпионажа японцев на английскую разведку нет, — прочел вслух Плетнев. — Но несколько крупных скандалов и самоубийство руководителя „Саппоро Индастриз“ свидетельствуют…»
Дальше он читал про себя, вскинув брови и беззвучно шевеля губами.
— Ну? — спросила Мила, когда он закончил читать.
— Интересная версия, — сказал Плетнев Мила кивнула и с довольным видом развернула еще одну интернет-страничку.
— А теперь смотри сюда.
— А что там? — не разобрал сразу Плетнев. Мила объяснила:
— Японцы повернуты на карьере, на том, чтоб быть своими в своем кругу. Тут — целая подборка про неудачников.
Она пощелкала по окошкам видеофайлов в поисках нужного.
— Вот, полюбуйся. Кто-то на экзамене получил на один балл ниже, кто-то начальнику нахамил — и вся жизнь под откос. Сплошные трагедии.
— Ты не части так, — попросил Плетнев.
— Хорошо, — Мила остановилась на одном из видеофайлов и увеличила его во весь экран. Затем посмотрела на Плетнева, нахмурилась, повернулась на своем стуле и взяла с тумбочки книгу.
— Мне как-то в сети реферат попался, — сказала она. — Назывался «Харакири — односторонняя дуэль». Я там прочитала, что даже в современной Японии покончить с собой из-за неразделенной любви, из-за неудачи в карьере или из чувства долга — это нормально. Даже почетно.
Плетнев с ужасом посмотрел на видеофайлы неудачников.
— И что, все они?.. — Он сделал жест, как будто расстегивал на животе молнию.
Мила покачала головой:
— Не. Только те, у кого есть фамильный меч, чтобы обряд по всем правилам совершить. Подростки, которым родители велик не купили, просто с крыши бросаются.
— Успокоила, — проворчал Плетнев. И мрачно добавил: — Бред какой-то.
— Не бред, а многовековая национальная традиция. Как наши кулачные бои на масленницу.
— Ну, ты и сравнила!
— Ладно, не бурчи. Лучше посмотри, кто есть на нашем сайте неудачников. Обещаю, будет интересно.
Нажатием клавиши Мила увеличила очередное окошко и запустила запись. Из динамиков компьютера полилась заунывная мелодия, которую исполняли, монотонно постукивая по чему-то металлическому.
— И что это? — спросил Плетнев.
Мила прищурила голубые глаза и зависла над монитором.
— Сейчас увидишь!
И Плетнев увидел. Во-первых, он увидел зал супермаркета. Судя по иероглифам, супермаркет был японский. Туда-сюда по залу сновали посетители.
Судя по качеству, запись велась любительской видеокамерой или камерой мобильного телефона. Посреди супермаркета — небольшого, провинциального — стоял человек, обвешанный кастрюлями и металлическими тарелками.
— Это что за чудо? — поинтересовался Плетнев.
— Сейчас прочитаю. — Мила склонилась, пробежала взглядом по английским титрам и сказала: — Про этого пишут, что он — вроде Кикуджиро.
— Кто?
— Кикуджиро. Помнишь, фильм такой есть? Про взрослого бродягу и маленького мальчика.