Долгая дорога домой [Долгий путь домой, У них нет мира]
Шрифт:
— Такие же мысли, без сомнения, придут и в голову Солар, — сказал Тримка.
— Ну да. Поэтому они так настаивают на поимке. Если они не смогут этого сделать сами, то люди из экипажа помогут им. Даже если его схватят, он ещё будет находиться под влиянием товарищей по экипажу. Так что — подружиться с ними — вещь более важная, чем я себе представлял, — Браннох ходил по комнате, прокручивая факты в голове.
Вдруг он почувствовал себя очень одиноким. Те, кто могли помочь ему здесь, — его телохранители, агент, его шпионская сеть — все они были ничтожной кучкой перед враждебными миллиардами Сол. И надо четыре
Но он был правитель, а дорога королей трудна. К тому же, — и тут он усмехнулся, — ограбить Землю — прекрасная шутка — пусть только придёт день.
Его миссия внезапно была поставлена под угрозу. Он должен раздобыть этого чужака для Центавра, чтобы учёные могли изучить его и воплотить его силу в военных машинах. Недостаток заключался в том, что он должен упредить Сол в том же самом — убрать чужака в случае необходимости.
Он отбросил мысль воспользоваться своими агентами: чем большему числу людей будет известно об акции, тем меньше шансов на успех. Нет, это лучше сделать, использовав тех космонавтов. Но как заинтересовать людей, чей мир канул в небытие вот уже пять тысяч лет?
Вернувшись к сканнеру, он прогнал кассету в обратном порядке. Некоторые изображения показывали сцены уличной жизни. Там также была фотография женщины, весьма привлекательной.
Некая идея пришла ему в голову. Он вернулся на балкон, поднял свой бокал и приветствовал утро лёгким смешком. Да, это был прекрасный день.
Глава 3
Ленгли проснулся от удушья и оглянулся вокруг. Он был один.
Моментом позже он выпрямился в постели и стал вспоминать.
Земля оказалась почти неузнаваема: больше не было полярных шапок, моря изменили свои очертания, неизвестные города, неизвестный язык, непонятные люди. На всё это напрашивался один ответ, и от него он приходил в состояние, близкое к панике.
Сразу после посадки Сарис Хронна неожиданно бежал (почему?), а он и его спутники были разобщены. Затем появился человек в голубом, который разговаривал с ним в помещении, полном загадочных машин — они жужжали, щёлкали и вспыхивали. Потом одна из них сработала, и наступила темнота. Он погрузился в дремоту, наполненную бормотанием каких-то голосов. И сейчас он проснулся, голый и одинокий.
Медленно он окинул взглядом свою клетку. Это была крохотная комната, в центре её стоял топчан, в углу — раковина умывальника, будто бы вырастающая из зелёного мягкого резиноподобного пола. В стене маленький зарешеченный вентилятор. Двери, как ни искал, он не обнаружил.
Ленгли чувствовал себя потерянным и пытался взять в руки все мужество, которым обладал. Ему хотелось плакать, но события последних дней слишком опустошили его.
«Пегги, — думал он. — Они могли вернуть хотя бы твою фотографию. Ведь это все, что у меня осталось».
Что-то щёлкнуло у дальней стены, открылась ранее незаметная дверь, вошли трое.
Звук заставил Ленгли подскочить на месте, и это же дало ему понять, насколько натянуты у него нервы.
Он откинулся назад, пытаясь уловить детали внешнего облика незнакомцев. Но это оказалось трудными. Они принадлежали к другой цивилизации, их одежда и тело создавали впечатление, которое трудно описать, потому, что не хватало понятий.
Двое были гигантами семи футов ростом, мускулистые тела затянуты в тщательно подогнанные плотные чёрные мундиры, головы выбриты. У них почти не было различий, широкие коричневые лица были совершенно одинаковы. Близнецы?
Третий был гораздо ниже, чуть меньше среднего роста, гибкий, изящный. Он носил белую тунику, темно-голубой плащ, мягкие котурны на ногах и что-то ещё, и солнечный круг с глазом был на его груди таким же, как и у двоих за его спиной. Ленгли заметил гладкую красно-коричневую кожу, высокие скулы, чуть приподнятые углы глаз; прямые чёрные волосы тщательно уложены на голове по кругу. Лицо этого человека можно было бы назвать красивым — широкий лоб, блестящие чёрные глаза, вздёрнутый нос, пухлые губы, движения его создавали впечатление нервной натуры.
Все трое были вооружены.
Ленгли почувствовал себя беспомощным и бессильным из-за наготы. Он попытался сделать непроницаемое лицо, но сомнительно, чтобы у него это вышло. Перехватило дыхание.
Шедший впереди изящно кивнул ему.
— Капитан Эдвард Ленгли, — сказал он, — произнося слова с сильным акцентом. Его голос был тихим, резонирующим, подобным великолепно настроенному инструменту.
— Да.
Пришедший говорил на чужом языке, но Ленгли понимал его так, как если бы это был его язык. Это был носовой, высокотональный язык, но с простой и логичной грамматикой. Среди всех чувств Ленгли ощутил огромное удивление своим собственным знаниям, взявшимся вроде бы ниоткуда.
— Позвольте представиться. Я Министр Чантхаваар Танг во Лаурин, начальник оперативного отдела Соларного политехнического Разведывательного корпуса, и, надеюсь, ваш друг.
Ленгли чувствовал, что его мозг цепенеет, но всё же пытается анализировать сказанное. Существует три формы обращения: к высшим, к низшим и к равным. Чантхаваар использовал последнюю, причём в вежливой, дружелюбной манере. Его фамилия имела префикс «во Лаурин», очевидный эквивалент префиксов «фон» или «де» в эпоху Ленгли. Однако, только низшие слои аристократии имели такие украшения, высшие же носили титулы, подобные древним королям.
— Спасибо, сэр, — ответил он сдержанно.
— Вы должны извинить нас, мы могли показаться вам невежливыми, — сказал Чантхаваар со странной привлекательной улыбкой. — Ваши товарищи в безопасности, и вы можете встретиться с ними. Однако, как космонавты, вы должны понять, что мы вынуждены были так поступить со свалившимися к нам на головы неизвестными.
Он дал знак одному из охранников, и тот положил на стол свёрток с одеждой. Одежда была подобна той, которую носил Чантхаваар, но без военного символа и пылающей звезды.