Долгая дорога домой [Долгий путь домой, У них нет мира]
Шрифт:
Ленгли вздохнул.
— Если их и нет в Солнечной системе, то вы можете синтезировать хотя бы одну, — сказал Чантхаваар. — Можно сделать очень хороших животных по заказу. Вы прежде когда-нибудь охотились на драконов?
— Даже представить себе не мог, — сказал Ленгли.
— Нам повезло, что этой ночью здесь будут очень важные люди, — сказал Чантхаваар. — Если вам удастся понравится кому-нибудь из них, ваше будущее обеспечено. Держитесь подальше от леди Халин, её муж ревнивец, и он ухлопает вас, как безмозглого раба, если я не вмешаюсь. Вы не должны попасть под впечатление того, что увидите, это судьба молодых интеллектуалов — играть в осмеяние современного общества, а вы можете заразиться этим от них. Избегайте говорить что-либо, что можно истолковать, как двусмысленность. Итак, вперёд, и приятно проведите время.
Они решили не идти туда. Они уселись в удобные кресла, и те повезли их. Один раз они провалились в гравитационную шахту — это было довольно жуткое ощущение — езда в невесомости. В конце пути, который Ленгли оценил в три мили, они вкатились в проход, прикрытый искусственным водопадом, и оказались в руках охранников в золочёной одежде.
Первое впечатление Ленгли было совершенно потрясающим. Зал был диаметром в полмили; в водовороте пламени бегущих цветов разместилось несколько тысяч гостей. Зал, казалось, не имел крыши и был открыт мягкому ночному небу с массой звёзд и полной Луной, но Ленгли решил, что крыша невидима. С головокружительной высоты город казался прелестной сияющей декорацией.
Воздух заполняли ароматы, свежесть и музыка, струившаяся из каких-то таинственных источников. Ленгли прислушался, но голосов было слишком много. Все же создавалось впечатление, что играют музыканты — слишком отличалась гамма. Он пробурчал вполголоса Блостейну:
— Я всегда думал, что после Бетховена трудно написать что-либо новее, и вот мы оказались где-то в отдалённом будущем, и я прав.
— Аминь, — сказал физик. Его узкое, длинноносое лицо казалось унылым.
Чантхаваар направил их к хозяину, который был невероятно толстым и багровым, но не без властности в маленьких чёрных глазах.
Лэнгли произнёс положенные фразы, которые гость одного министра должен адресовать другому, и склонился перед ним.
— Человек из прошлого, а? — Улион прочистил горло. — Ин-терес-но. Очень ин-терес-но. Хотелось бы как-нибудь поболтать с вами. Хр-м-пф… Ну, как вам здесь?
— Весьма впечатляюще, мой лорд, — сказал Мацумото с непроницаемым видом.
— Хм-м-м. Ха. Да-а. Прогресс. Изменения.
— Очень многое изменилось, мой лорд, — рискнул Ленгли. — Но ещё больше осталось без изменения.
— Хм-пф. Ха-ха. Да-а, — Улион повернулся поприветствовать кого-то.
— Хорошо подмечено, дружище, хорошо подмечено, в самом деле, — в его голосе проскальзывали нотки смеха. Ленгли кивнул стройному молодому человеку со щеками, покрытыми пятнами.
— Эй, сюда, давайте, выпьем.
Стол приблизился к ним, и он поднял два хрустальных бокала и передал один из них своему собеседнику.
— Я хотел встретиться с вами, как только услышал о вашем возвращении. Я окончил здешний университет, занимался историей. Попытка обобщения концепций всех мыслителей, рассматривавших корреляцию искусств с основными принципами общества.
Чантхаваар поднял одну бровь.
Его относительно простая одежда выделялась среди драгоценных и украшенных нарядов, искрившихся вокруг них.
— И вы достигли каких-то выводов, мой друг? — спросил он.
— Несомненно, сэр. Я обнаружил двадцать семь книг, которые сходились на мнении, что на стадии зрелости культура производит соответствующий тип искусства, простого и мощного. Сверхдекорированные, подобные нашему — признак вырождения государства, в котором сознание истощает дух.
— Ах, так. Встречали ли вы работу, в которой рассматриваются ранние стадии развития поселений на Торе, когда они боролись с природой и друг с другом и прославились, как самое драчливое племя во всей Вселенной? Типичные образцы их искусства перекручены и запутаны больше, чем виноградные лозы в винограднике. С другой стороны, в последние дни Марсианской гегемонии они пришли к ящичной простоте. Читали ли вы комментарии Сарду? Шимарип? Или девять кассет «Техники исследований»?
— Ладно, ладно, сэр. Я внесу их в мой список, но даже с работами, которые вы мне посоветовали, он не слишком внушителен.
Чантхаваар, явно наслаждавшийся собой, приводил множество примеров трехтысячелетней давности. Ленгли оказался предоставленным самому себе.
Какая-то весьма симпатичная женщина с глазами навыкате обняла его руками и сообщила, что восхищена, видя человека из прошлого, и что она уверена, что тогда была интересная эпоха, и люди тогда были мужественны. Ленгли почувствовал облегчение, когда остролицый пожилой человек отозвал её, и она ушла, надув губы. Ясно, что женщина занимала подчинённое положение в Технате, хотя Чантхаваар как-то упоминал о некоторых выдающихся женщинах-руководителях.
Затем он неуклюже поплёлся в буфет, где утешился вкусными блюдами и большим количеством вина. Как долго будет ещё продолжаться этот фарс? Каким-то образом он умудрился выбраться наружу.
А на улице было лето. Лето царило теперь на Земле всё время — планета вошла в межледниковый период, но с помощью человека, и в воздухе было больше углекислоты. Если бы ещё рядом была Пегги… Но Пегги умерла, и её нужно забыть. Он хотел побыть немного наедине с собой и с землёй, в которой она покоилась давным-давно.
Какой-то жалкий тип, невыносимо вежливый, обнял его руками за шею и стал расспрашивать о «спальной технике» в его эпоху. Вопрос решился легко: Ленгли отпустил его первым.
— Хочешь девочку? Ми-нистр Улион очень гостеприимен, правиль-но сделал, что пришёл, мы п-пока повеселимся, а потом цента-вриане разнесут всех нас в п-пыль.
— Это правда, — поддержал говорившего молодой человек. — Совершенно непонятно, почему мы поддерживаем с ними отношения. Это такие же люди, как вы. Могли бы вы драться в ваше время, капитан Ленгли?
— Если бы было необходимо, то мы дрались бы, — проговорил американец,
— Я так и думал. Живучая порода. Вы завоевали звезды, потому что не боялись лягнуть другого. Мы — нет. Мы стали мягкими здесь, в Солнечной системе. Скоро будет большая драка, самая большая за последнюю тысячу лет, а мы не знаем, как это делается.
— Вы служите в армии? — спросил Ленгли.
— Я?? — молодой человек выглядел удивлённым. — Наша армия — рабы. Их разводят и дрессируют для работы. Высшие офицеры — Министры, но…