Долгий путь в лабиринте (др. изд.)
Шрифт:
Атаман еще продолжал упражнения, а ему уже приготовили ванну. В кустарнике был установлен раскладной бак из красной резины, в него натаскали десяток ведер теплой воды из походной кухни. Леван сунул в бак руку, убедился, что вода нужной температуры, и стал ждать хозяина.
Тот не замедлил явиться и вскоре уже плескался в баке, куда предварительно вылил стакан крепкого уксуса: в бельгийском журнале утверждалось, что укусус легко расправляется с болезнетворными бактериями.
Купание подходило к концу. Леван уже собирался подать хозяину
— До атамана треба, — сказал Степан Гаркуша.
Леван не шелохнулся.
— Батько! — крикнул бандит, став на цыпочки и заглядывая через плечо стража. — Дозволь слово сказать!
— Кто там еще? — недовольно проговорил Шерстев.
Бандит назвал себя.
Леван оглянулся на хозяина. Тот сделал разрешающий знак.
Гаркуша приблизился. Шерстев лежал, согнув ноги в коленях — ванна была коротковата, — и ладонями наплескивал воду себе на грудь. Он не изменил позы, только повернул голову к подошедшему.
— От девицы я, — сказал Гаркуша. — От докторши…
Руки атамана перестали двигаться.
— Чего ей надо?
— Побалакать с тобой желает.
Атаман недобро усмехнулся, вылез из ванны, принял из рук Левана простыню, стал вытираться. Затем он закутался в простыню и присел на брезентовую разножку. Леван уже держал наготове фарфоровую кружку с простоквашей — Шерстев всегда пил простоквашу после купания.
— Твердит и твердит: «Веди до атамана», — продолжал Гаркуша. — Я ей: обожди, батько сам вызовет. А она свое: «Нема часу, веди!».
— Гляди какая нетерпеливая. Чего же ей надобно? Или какой-нибудь разговор был у вас?
— Был, батько.
— О чем же? — Шерстев взял у Левана кружку, отпил. Видимо, простокваша понравилась, потому что он тут же сделал второй глоток, побольше. — О чем вы с ней говорили?
— О тебе, батько, — вздохнул Гаркуша.
— Интересовалась мною?
— Пытала, какой ты есть человек. Ну, я и рассказал… Вдруг как всплеснет руками: «Веди до твоего батьки!»
Возникла пауза. Шерстев опустил кружку.
Сомнения относительно личности девицы за ночь не рассеялись. В постели, затем во время гимнастики он все прикидывал, как лучше повести допрос этой особы. А теперь оказалось, что она сама ищет встречи с ним!
Шерстев поглядел на Гаркушу. Тот стоял, вытянув шею, и ждал.
— А ты как о ней думаешь?
Гаркуша засопел, переступил с ноги на ногу, но не ответил.
— Ну, хорошо. — Шерстев встал с разножки, отдал кружку Левану. — Отправляйся и приведи ее.
Запахнув простыню, он зашагал прочь от ванны.
Полчаса спустя он покончил с завтраком, и тогда Леван ввел Сашу.
Шерстев принял ее в своем «штабе» — сторожке лесника, единственном «капитальном» строении в здешнем лесу: банда разместилась в наспех сооруженных землянках и шалашах, возле которых были устроены коновязи. Особняком расположились только артиллеристы: для орудий были устроены ровики, люди имели две потрепанные
За завтраком атаман обдумал несколько фраз, с которых решил начать разговор. Прежде всего поблагодарит девицу за помощь, которую она оказала одному из членов отряда, вылечив ему глаз. Далее, предложит ей место в отряде, поскольку она доказала, что является хорошим лекарем. В заключение выразит готовность содействовать в устройстве ее сердечных дел… Это ловушка. Если Гаркуша нужен был ей, чтобы проникнуть в отряд, девица может сейчас отказаться от него. Тем самым она выдаст свои истинные намерения.
Так рассуждал атаман. Однако с самого начала беседа пошла по другому направлению.
Войдя, Саша приветливо кивнула главарю банды, быстро оглядела комнату. Взгляд ее задержался на подоконнике со стопкой книг.
— Ваши?! — воскликнула она. — Боже мой, Державин, Фет. Далее, кажется, Тютчев, Кольцов, Пушкин!.. Я не ошиблась?
— Все правильно.
Шерстев с удивлением видел, как девушка приблизилась к подоконнику, ласково коснулась пальцами книги в синем переплете.
— В этом издании есть и «Водопад», и «На смерть князя Мещерского»!..
— Вы так хорошо знаете Державина?
— Вас это удивляет? А, ну конечно: «простая фельдшерица». Так вот, я не фельдшерица!
Находившийся у двери горец Леван подошел и встал рядом с хозяином.
— Можете вы удалить слугу? — сказала Саша.
Шерстев молчал.
— Я жду, атаман!
Шерстев смотрел на девушку и чувствовал, как в нем закипает злость. Едва сдерживаясь, глухим от волнения голосом сказал, что полностью доверяет Левану, при нем можно говорить о чем угодно.
Тогда Саша взяла со стола карандаш, на клочке бумаги крупно вывела: «Лелека» — пододвинула бумагу Шерстеву.
Атаман прочитал, пальцами потер виски, прочитал снова. Казалось, он силился понять написанное и не мог. Вот он еще раз скользнул глазами по бумаге. Помедлив, поднял голову, стал рассматривать Сашу, будто видел ее впервые.
Саша выдержала его взгляд.
— Леван, — сказал Шерстев, — придется тебе ненадолго выйти. Будь поблизости, я позову тебя.
Горец, зло поглядев на Сашу, вышел.
— Мы одни, — сказал атаман.
— Шесть дней назад я покинула уездный центр, чтобы разыскать отряд, которым командует Николай Шерстев. Я знала: этот отряд недавно отделился от войск атамана Григорьева и перебрался в наш уезд. Шла под видом мешочницы. В селе Марьино наткнулась на группу вооруженных всадников. Со старшим группы удалось сблизиться: у него болел глаз, а я знакома с основами медицины… Поступила так, потому что предположила: группа Гаркуши может иметь связь с отрядом Шерстева или хотя бы знать об этом отряде. Встретив вас вчера вечером, я уже не сомневалась, что нахожусь на верном следу. Сегодня исчезли последние сомнения: узнала вашу фамилию, а теперь еще увидела и это. — Саша показала на стопку книг на подоконнике.