Долгий сон
Шрифт:
— Понятное дело, — приговаривал Тайри, гладя сына по голове. — Напугали, а для тебя это внове. Ничего.Обвыкнешь и перестанешь обращать внимание…
Рыбий Пуп поднял на отца мокрые глаза.
— То есть, если меня белые будут вешать почаще, я, глядишь, и отучусь обижаться, так? — сказал он с плохо скрытой насмешкой.
Тайри моргнул и отступил назад.
— Чего это ты городишь, Пуп? Ты мне брось такие разговоры… Смеяться, что ли, надо мной вздумал?
—
— Замолчи! — крикнул Тайри.
Оборвались последние нити, которые их связывали. Столковаться было уже невозможно, слова утратили для них общий смысл. Тайри посмотрел, как ходят ходуном плечи сына, и глаза у него затуманились.
— Хотелось уберечь тебя от всего этого, Пуп, — тихо сказал он. — Но как убережешь? Это жизнь, сынок. От нее никуда не денешься. И плакать нечего. Надо держаться, на то мы мужчины.
Рыбий Пуп зарыдал с новой силой. Он расставался с отцом, а отец думал, что он расплакался из-за того, что пережил в тюрьме! Он рыдал о том, в чем обманулся, — о том отце, которого не было никогда.
— Будь они прокляты, эти белые! — вдруг вскричал Тайри. — Детей и тех не могут оставить в покое! — Он стиснул плечи сына. — Поубивалбы я их всех, как собак!
Рыбий Пуп вскинул голову и, дрожа от неслыханной дерзости собственных слов, выкрикнул:
— Ты-то? Как бы не так! Ты первый помрешь со страху!
Тайри на миг окаменел, отшатнулся и посмотрел на сына, как бы не веря собственным ушам.
— Что ты сказал, Пуп? А ну повтори!
— Ты боишься, папа! Да, ты тожебоишься? Не меньше меня!
Тайри как-то осел всем телом. Он отвернулся, бесцельно прошелся по комнате, возвратился на прежнее место и посмотрел сыну в лицо потухшими глазами.
— Ты это мнеговоришь, сынок?..
Рыбий Пуп уже горько раскаивался. Непомерность обвинения была очевидна, и он дорого дал бы за то, чтобы взять свои слова назад. Да, у него не отец, а жалкое подобие отца, но над таким тем более нет смысла издеваться.
— Прости, папа! Не сердись, пожалуйста!
Тайри подошел к столу и стал спиной к сыну, правая рука у него тряслась, словно у паралитика.
— Дожили, черт возьми, — с глубокой обидой объявил он упавшим голосом. — Моя же плоть и кровь обвиняет меня, что я трус…
— Да нет, папа! — простонал Рыбий Пуп, закрыв глаза. Делать нечего, надо выпрашивать прощение — он вскочил и подбежал к Тайри. Тот грубо оттолкнул его.
— Прочь, с глаз долой!
— Ну прости, папа!
— Молчать, щенок!
Рыбий Пуп прислонился к стене.
Тайри, как слепой, натыкаясь на предметы, заметался из угла в угол.
— Все ясно, — рычал он. — Вижу, придется вышибить из тебя дурь, иначе тебе не сносить головы, это уж точно! Откуда только набрался таких гнилых мыслей? Ты лучше посмотри, парень, чего я добился в жизни! Слышал ты, чтобы я скулил из-за того, что я черный? Нет, врешь! Я мужчина!У меня дело, дом, имущество, у меня деньги в банке… Худо ли я живу?
— Нет, пап, не худо. Безнадежно. — Рыбий Пуп вновь ополчился на отца.
— Господи помилуй, — вздохнул Тайри. — Какая тебя муха укусила? У тебя, парень, каша в голове. Нет, Пуп, я кой-чего добился в жизни, а, между прочим, в школу не ходил, не то что ты. И в бальзамировщики к себе нанимаю ученых людей… Это книжки тебе запорошили мозги, ты им не поддавайся. Боюсь, говоришь? А знаешь ты, сколько я перенес? Сколько вытерпел, пока чего-то добился? Но уж если ты такой умный, елки-палки, живи по-своему. Сам становись на ноги. Я тебя не держу. Уходи! — Тайри уже не помнил себя. — Убирайся! Сию минуту!Ступай прочь!
— Не надо, папа! — Рыбий Пуп опять пожалел о сказанном.
— Нет, надо! УХОДИ!
— Ну, пожалуйста!
— Цыц! Отца обозвать трусом — да ты в своем уме?
— Я не тохотел сказать! Я…
— Кормлю тебя, одеваю, в школе учу, а ты меня все время считаешь за дурака… Пуп, может быть, не стоит мне о тебе заботиться. Может, сиди себе под присмотром у мамы, а там поглядим, чем это обернется. — Его голос поднялся до истошного вопля. — Тебя же убьют, мальчишка!
Рыбий Пуп был раздавлен. Дернуло его укорять отца! Он бросился к Тайри и налетел на увесистую пощечину — из глаз посыпались искры, заломило зубы.
— Так боюсь, стало быть? — еле разжимая рот, спросил Тайри. — А ну, повтори!
Рыбий Пуп вскипел, но всего на мгновение. Он опустился на колени.
— Не надо, папа! Пожалуйста, — проговорил он сквозь слезы.
— Тогда возьми обратно, что сказал, — потребовал Тайри.
— Беру, пап. Прости меня!
— Ах ты, сопляк паршивый! — Тайри уже оправился от неожиданного удара и вновь почувствовал себя хозяином положения. — Ты не родился на свет, а я уже дрался с белыми. — Зная, что перевес на его стороне, Тайри был полон решимости сломить сына. — Сам еще теленок, молоко на губах не обсохло, а мне заявляет, что я боюсь.
— Я же извинился, папа!
— Что с того, что ты извинился. — Тайри презрительно скривил губы. — Ты попробуй-ка извинись с того света!