Долгое дело
Шрифт:
Хозяйка села на четвертое место.
– По телефону вы сказали, что разговор не про недостачи...
– Нет-нет, - заверил Петельников. - Про скисшее молока.
– Господи, вредительство, что ли, какое?
– Есть подозрения, - солидно заверил Леденцов.
Петельников кивнул: мол, начинай. Леденцов растопыренной пятерней поставил рыжие волосы дыбом и хитровато спросил:
– Давно молоком торгуете?
– Лет десять...
– Ничего не замечали?
– Чего ничего не замечала?
Анна
– Какой-нибудь подозрительности. К примеру, знаете, как воруют карманники? Обязательно левой рукой в правый карман.
– Не знаю, не воровала.
– Анна Григорьевна, - Кашина откусила печенье, жмурясь от удовольствия, - корицу клали?
– И корицу, и кардамон.
Хозяйка дала свободу улыбке, наконец-то показав, почему не давала ей свободы раньше, - зубы, крупные и редкие зубы, может быть слегка выступавшие. Но они не замечались, отвлекаемые добродушной улыбкой.
– Не подумайте, что мы не можем. Сейчас, знаете ли, наука на высоте, сказал Леденцов, упершись в хозяйку немигающим взглядом, но продолжая жевать печенье.
– А я и не думаю.
– Допустим, вас убьют, а труп сожгут... Так эксперты по костям скажут, кто вы были - мужчиной или женщиной.
– А могут эксперты узнать по костям, дураком был человек или наоборот? - заинтересовался наукой Петельников.
– Дурак, товарищ капитан, категория не научная.
– Зато реальная, - лениво возразил старший инспектор.
– Анна Григорьевна, плед на тахту сами вязали? - Кашина разглядывала комнату.
– Сама, шерсти было не напастись, - улыбнулась хозяйка во всю ширину лица, позабыв про свои зубы.
Петельников вдыхал запах ванили, а может быть, корицы с кардамоном. В детстве, в их неустроенной семье, никогда ничего не пекли. В квартирах приятелей стоял теплый дух пирогов. И ванили, а может быть, корицы с кардамоном. С тех пор эти запахи значили для него не только сдобу, а прежде всего семейный уют. Интересно, печет ли Светлана Пленникова? И любит ли ваниль и корицу с кардамоном?..
– Допустим, вашу квартиру обокрали... Эксперт по микрочастицам опознает преступника.
– Уж лучше бы не обокрали.
– Допустим, в парадном на вас напал мужик...
– Ешь печенье, - приказал Петельников.
– Да, угощайтесь, - поддержала хозяйка.
– Анна Григорьевна, одна живете? - спросила Кашина.
– А как вы узнали?
– По односпальной тахте, - успел вставить Леденцов.
Петельников скосил на него осатанелый взгляд. Леденцов ринулся пить чай мелкими и быстрыми глотками, закрыв лицо громадной чашкой.
Хозяйка вздохнула, адресуя этот вздох Кашиной.
–
– Развелись?
– Не человек, а низменность. Посудите сами... Год пил, год сидел и год как вышел. Пораскинула своими потрохами: чего ж так век-то свой заедать?.. И вот одна. Да ведь вы ж ко мне пришли не про муженька слушать...
– Нас цистерна интересует, - согласился Петельников. - Анна Григорьевна, а где-нибудь по дороге не могли ее открыть?
– Она ж ко мне приходит опломбированная.
– Ну а во время торговли?
– Господь с вами! На нее лезть надо.
– Почему ж молоко скисло?
– Не ведаю.
– Я вам скажу, - мрачно пообещал Петельников.
– А вы знаете?
– Женщина сквасила его взглядом.
Они ждали ее смеха или хотя бы улыбки. Но, помолчав, Анна Григорьевна задумчиво согласилась:
– Глаз бывает очень вредный. В нашем селе Перерытое жила тетка Баиха. Посмотрит на ведро парного молока - и все, простокваша. Глянет на четверть самогона - и все, можно не пить, в нем ни одного градуса не осталось. Лягушек взглядом убивала...
– Вредный пережиток, - не выдержал Леденцов.
Петельников воззрился на рыжую копну волос.
– Я к тому, товарищ капитан, что, допустим, ведро можно сквасить и взглядом, а цистерну литров на пятьсот взгляд одного человека не возьмет.
– Могли плохо и вымыть, - заметила хозяйка.
– А Калязина покупала молоко до прихода в прокуратуру, уже зная, что оно кислое, - добавила Кашина.
Петельников опустил руку в карман, достал несколько фотографий Калязиной и рассыпал из перед Анной Григорьевной:
– Видели эту женщину?
– Нет.
– Молоко она когда-нибудь брала?
– Не запомнилась.
Хозяйка виновато оглядела гостей, которых ей так не хотелось огорчать.
– Анна Григорьевна, я потом запишу рецептик этого печенья? - спросила Кашина.
– Ради бога...
Тут Петельников обратил внимание на это печенье, которого в громадном блюде осталось несколько штучек. Леденцов жевал его с праздничным воодушевлением.
– Корица-то вредна, - буркнул ему Петельников.
– А что от нее?
– Корой покроешься.
– Пусть кушает, я еще принесу.
– Ему уже хватит. Анна Григорьевна, вспомните какие-нибудь детали того дня, которые показались вам необычными.
– Да нет таких деталей...
– Тогда расскажите подробно, как шла торговля.
– Обыкновенно. Стоит очередь, я наливаю в бидоны, получаю деньги... Бывает, что у меня нет сдачи. Тогда покупатель идет менять в булочную или ждет, пока я насобираю рублей. Ну случается, краник заедает. Беру молоточек, стукну раз... Чей-нибудь бидон пролью, бывает... А что еще?