Долгое прощание

Когда я впервые в жизни увидал Терри Леннокса, он был пьян и сидел в роллс-ройсе модели «Серебряный призрак» возле ресторана «Танцзал». Служитель гаража только что отогнал машину и придерживал дверцу открытой, потому что левая нога Терри Леннокса болталась снаружи, словно он забыл о ее существовании. Лицо у него было моложавое, но волосы – белые, как бумага.

Судя по глазам, он накачался под завязку, но в остальном это был обыкновенный симпатичный молодой человек в смокинге, который явно потратил

Рядом с ним сидела молодая женщина. Ее волосы отливали восхитительным темно-рыжим цветом, на губах блуждала смутная улыбка, а на плечи была накинута голубая норка, в сочетании с которой роллс-ройс казался почти обычным автомобилем. Правда, только почти. Такое даже норке не под силу.

Служитель выглядел как нормальный полубандит, на белой форменной куртке было вышито красным название ресторана. Он уже явно томился.

– Слушайте, мистер, – сказал он раздражительно, – вам не очень трудно убрать ногу, тогда и дверцу закроем, а? Или, может, открыть, чтобы падать было полегче?

Женщина наградила его таким взглядом, который мог пронзить насквозь и выйти из спины еще дюйма на четыре. Он и ухом не повел. Когда имеешь дело с посетителями «Танцзала», быстро теряешь иллюзии насчет того, как влияют на характер людей деньги, выигранные в гольф.

На стоянку вплыла открытая иностранная машина низкой посадки. Из нее вышел человек и прикурил от автомобильной зажигалки длинную сигарету. Одет он был в клетчатую рубашку, желтые штаны и сапоги для верховой езды. Кадя своим благовонным дымом, он проследовал мимо, даже не повернув головы к роллс-ройсу. Наверное, считал, что такое уже давно не в моде. Поднявшись на террасу ресторана, он задержался и вставил в глаз монокль.

– У меня есть замечательное предложение, дорогой, – сказала женщина обольстительным голосом. – Поедем к тебе на такси, а там пересядем в твою машину. Такой дивный вечер, прокатимся до побережья в Монтесито. У моих знакомых там сегодня танцы возле бассейна.

Седой парень вежливо ответил:

– Мне страшно жаль, но машины у меня больше нет. Был вынужден ее продать. – По его голосу и манере говорить можно было подумать, что он не пил ничего крепче апельсинового сока.

– Ты ее продал, дорогой? То есть как? – Она всего чуть-чуть отодвинулась от него, но вопрос звучал так, словно она уже оказалась на другом конце света.

– Пришлось, – сказал он. – Надо было чем-то питаться.

– Ах, так. – Теперь ее уже покрывала ледяная корка. Когда насчет доходов седоволосого все стало ясно, служитель приободрился.

– Слушай-ка, ты, – заявил он, – мне другую машину отгонять надо. До новых встреч.

Он распахнул дверцу. Пьяный немедленно соскользнул с сиденья и шлепнулся задом об асфальт. Тут пришла моя очередь выйти на сцену. Вообще-то связываться с пьяными никогда не стоит. Даже если он тебя знает и любит, он всегда может сорваться с цепи и заехать тебе по зубам. Я взял его под мышки и поставил на ноги.

– Огромное спасибо, – вежливо произнес он. Женщина скользнула за руль.

– Становится вылитый англичанин, когда налакается, – сказала она голосом из нержавеющей стали. – Спасибо, что помогли.

– Сейчас посажу его на заднее сиденье, – сказал я.

– Мне ужасно жаль, но я уже опаздываю. – Она включила сцепление, и роллс-ройс плавно тронулся с места. – Он просто бродячий пес, – добавила она с ледяной улыбкой. – Может, найдете, куда его пристроить. Он вообще-то почти? бездомный.

Роллс не спеша выехал на Сансет-бульвар, свернул направо и исчез. Я все еще смотрел ему вслед, когда вернулся служитель. И я по-прежнему держал пьяного, который уже спал крепким сном.

– Что ж, можно и так, – сказал я белой куртке.

– Это точно, – цинично откликнулся служитель. – Чего же такое добро на алкоголика тратить – фигурку и все прочее?

– Знаете его?

– Слышал, как эта дамочка называла его Терри. Больше ни черта не знаю, хоть обыщите. Правда, я здесь всего две недели.

– Не приведете мою машину? – Я отдал ему квитанцию.

Когда он подкатил в моем «олдсмобиле», мне уже казалось, что я держу на руках мешок со свинцом. Белая куртка помогла мне запихнуть клиента на переднее сиденье. Тот открыл один глаз, поблагодарил нас и снова погрузился в сон.

– Никогда не встречал таких вежливых пьяниц, – сказал я белой куртке.

– Всякого бывают вида, размера и воспитания, – отвечал он. – И все как один подонки. А этому вроде бы операцию делали на морде.

– Вроде бы так. – Я дал ему доллар, он поблагодарил. Насчет пластической операции он был прав. Правая сторона лица у моего нового друга словно застыла, а побелевшая кожа была исполосована тоненькими шрамами. Операция, и нешуточная.

– Что с ним делать-то будете?

– Отвезу к себе, заставлю протрезвиться, чтобы вспомнил, где живет.

– Ну и фраер! – Белая куртка ухмыльнулась мне в лицо. – Лично я бы скинул его в канаву и поехал бы к себе. От этих алкашей одно беспокойство, а толку чуть. У меня своя теория. При теперешней конкуренции надо силы беречь – самому пригодятся.

– Верная теория! Большого успеха вы с ней добились.

До него не сразу дошло, а когда он начал звереть, то моя машина была уже на ходу.

Конечно, в чем-то он оказался прав. Терри Леннокс доставил мне массу беспокойства. Но, в конце концов, у меня беспокойная профессия.

В том году я жил на авеню Юкка в районе Лаврового Ущелья. Мой домишко стоял на холме; в конце моей улицы был тупик. Вверх по склону вела длинная деревянная лестница, напротив была эвкалиптовая роща. Дом был меблирован и принадлежал женщине, которая уехала в штат Айдахо пожить со своей овдовевшей дочерью. Квартплата оказалась невысокой, потому что, во-первых, хозяйка оставила за собой право вернуться неожиданно, в любое время, а во-вторых, из-за лестницы. Хозяйка старела, и взбираться наверх становилось ей не по силам.