Долгожданная развязка

Барри Максин

Но в Уэйне Д'Арвилле было почти два метра роста, а таких красивых голубых глаз она вообще никогда не видела, поэтому и не оставляла попытки привлечь его внимание. Тем более что он, поверить невозможно, был все еще холост.

Д'Арвилль, не подозревая о мечтах своей секретарши, спрятал бумаги, вытащил кальки нового офисного комплекса, но обнаружил, что не может сосредоточиться.

Скоро ему придется заняться поисками жены. Разумеется, англичанки, с наследственным титулом. И как можно меньше похожей на эту сучку Монтиньи.

Он нахмурился и устало потер лоб ладонью. Ему требовалась его обычная «доза». Сняв трубку, он набрал номер из пяти цифр.

— Слушаю?

Уэйн глубоко вздохнул, знакомый голос сразу подействовал успокаивающе. Он медленно откинулся в кресле, на несколько минут выкинув из головы неприятный осадок, оставшийся после Франции, и все остальное.

— Привет, Себ. Это я.

После первой встречи с американским психиатром много лет назад Уэйн постоянно ощущал потребность в общении с ним. Он яростно сопротивлялся этому магнетизму, но ничего не мог с собой поделать.

— А, привет. Когда ты вернулся из Франции?

— Вчера. Я хотел спросить, ты не свободен сегодня вечером? Мы бы поужинали.

Себастьян покрутил в руке телефонный шнур. Сегодня ему Уэйна не выдержать.

— Нет, — ответил он тихо, — сегодня у меня не получится.

Уэйн внезапно выпрямился, снова ощутив на своих плечах весь этот проклятый мир.

— Почему?

Доктор Тил чувствовал, что нужен этому человеку. А он не мог отказать тому, кто испытывает такую боль. Он вздохнул и провел рукой по волосам.

— Послушай, почему бы нам завтра не пообедать вместе у тебя? — мягко спросил он. Голос его успокаивал даже по телефону.

Уэйн улыбнулся, сразу почувствовав облегчение, и снова откинулся в кресле.

— Еще лучше. Я закажу обед.

— Не трудись, я сам все приготовлю. Принесу продукты с собой.

— Ладно. Я помогу.

— Договорились. Значит, до завтра. — Себастьян медленно положил трубку на рычаг, глубоко вздохнул и расправил плечи.

Себастьян вышел из дома сразу после десяти и на своей маленькой машине, которую он недавно купил с рук, добрался до открытого супермаркета. Деньги мало что для него значили. Он понимал, что, занимаясь частной практикой, может заработать целое состояние, но не стремился к этому. Он никогда не завидовал своим более обеспеченным коллегам, и все это замечали.

Он купил свежие фрукты и овощи, хрустящий хлеб, говядину и крабовое мясо.

Полгода назад Уэйн переехал в дом в Белгравии. Это было двухэтажное здание из желтого камня с железной решеткой, огораживающей участок по периметру. Уэйн сам впустил Себастьяна, взял у него пакеты с продуктами и прошел с ним на кухню. Когда Уэйн ждал Себастьяна, он всегда отпускал слуг. Он не хотел, чтобы кто-нибудь испортил ему эти драгоценные часы.

Себастьян не стал высказываться по поводу комнат, декорированных в минималистском стиле. Он знал, что Уэйн практически

не обращает внимания на место, где живет, поэтому его дом выглядел так, будто там вообще никто не жил. Ничто не нарушало гармонии цвета, все вещи были строго на своих местах. Себастьян вспомнил свою неухоженную квартиру, полки, забитые книгами, диванные подушки, разбросанные где попало и не сочетающиеся по цвету со шторами, и почувствовал глубокую жалость к французу. Постороннему человеку могло бы показаться, что у него есть все, что душе угодно, но на самом деле, как знал Себастьян, у него не было ничего.

Все эти годы он осторожно пробирался по минному полю, которое представлял собой истерзанный мозг Уэйна, по крохам собирая информацию. Они играли в странную игру — Себастьян старался найти ключ к паранойе и боли этого человека, а Уэйн всячески мешал ему. Он говорил полуправду, уходил от ответов, лгал. Себастьян все ясно видел. Уэйн панически боялся психиатра, но одновременно полностью от него зависел. Себастьян был его единственным другом, которому он доверял и верил, что тот его не предаст. Но доктор Тил был опасен, и Уэйна часто бросало в холодный пот, когда психиатр был рядом. Тем не менее Уэйн понимал, что без него он пропадет.

Да, они играли в странную игру. Но Уэйн не мог положить ей конец, а Себастьян не хотел.

Вот так оно и продолжалось.

В кухне Уэйн поставил чайник и насыпал кофе в кофеварку.

— Как нынче дела на работе? — поинтересовался Себастьян, присматриваясь к Уэйну и безуспешно пытаясь обнаружить признаки ухудшения его психического состояния. Он знал, Уэйн был сильно возбужден по поводу «сделки» во Франции. Слишком сильно, значит, то была не только деловая операция. Но Себастьян понимал, что должен действовать осторожно. — Не знал, что тебя виноделие интересует, — безразлично заметил он.

Уэйн замер. Он всегда чувствовал, когда Себастьян выходил на охоту.

— Я и не интересуюсь. Я все продаю.

Себастьян задумчиво посмотрел на напряженные плечи Уэйна.

— Тогда, возможно, тебе всегда хотелось владеть замком? — тихо спросил он.

Уэйн пожал плечами. Он не знал, что может обозначать такой символ, как замок, в психиатрии. Но с Себом надо быть осторожным.

— Нет, — спокойно ответил он и улыбнулся, — я уже договорился о его продаже.

Себастьян кивнул. Он знал, как трудно что-либо выудить у такого зажатого человека, как Уэйн. Знал, что тот испытывает острое чувство вины за смерть младшего брата, и догадывался, что он присутствовал при его гибели. Знал, что Уэйн ненавидит отца, но не мог понять почему. По сути дела, догадайся Уэйн, как много Себастьян о нем уже знает, психиатр подвергался бы куда большей опасности, чем сейчас.

— Я рад, что у тебя все хорошо с делами, — изменил тактику Себастьян. — Власть ведь для тебя много значит, верно?