Долгожданная развязка
Шрифт:
На этот раз Вероника услышала благоговение в голосе Керри и широко распахнула глаза.
— Осторожнее с тушью. Она еще не высохла! — взмолилась Керри.
— Пошла она, эта тушь, — весьма неэлегантно огрызнулась Вероника, поднимаясь. Надо же, общение с Вэлом самым гадким образом влияло на ее манеры. — Так что же сказал Вэл? — спросила она уже более вежливым тоном.
— Что ты затмишь всех. Иначе зачем он бы взял тебя в свое шоу? Теперь садись.
— Он взял меня, чтобы заменить другую девушку, — объяснила Вероника, потом увидела насмешку в голубых глазах и неожиданно почувствовала себя полной дурехой. — Во всяком случае, он так сказал.
— И ты думаешь, что Вэл взял бы первую попавшуюся девушку в свое шоу? — изумилась Керри, явно не обратив внимания на потрясенный вид Вероники. — Слушай, детка, я не держу против тебя зла, что ты так стараешься. Любая женщина, желающая преуспеть в этом бизнесе, пойдет на все что угодно. А в твоем случае это вполне оправданно. Вот увидишь, завтра на твою голову посыпятся предложения от Форда и остальных домов мод. Они тебе покоя не дадут.
На этот раз Вероника просто упала на стул.
— Я думала, что он лишь хочет… — Она внезапно замолчала и покраснела, а Керри, которая ничего не пропускала, рассмеялась.
— Ты думала, что он хочет затащить тебя в койку, да? — закончила она за нее. — Черт, да наверняка. Но Вэл — тот самый Валентайн. Он ни за что не поставит шоу под угрозу, как бы ни нравилась ему женщина. Господи, да повзрослей ты ради Бога! — рявкнула она, потому что Вероника продолжала тупо смотреть на нее.
— Но я не хотела! — жалобно простонала она, однако тут же замолчала, заметив неверящий взгляд Керри.
— Конечно, как скажешь. Теперь — залазь в это платье.
Вероника и в самом деле с трудом влезла в вечернее платье, которое облегало ее, как вторая кожа. Керри знала, что любой дефект ее фигуры будет мгновенно виден, поэтому внимательно осмотрела Веронику.
— Порядок. Теперь пошла.
Вероника скованно подошла к занавеске, потом вышла на подиум, на этот раз прислушиваясь. Сначала ей стало холодно, потом жарко — она поняла, что Керри права. Шума и вспышек блицев было куда больше при ее появлении, чем при выходе других манекенщиц. Она прошла по помосту, начисто забыв о поворотах и завлекательных движениях для фотографов, так она была потрясена.
Наблюдая за ней, Вэл осознал, что ее явно пренебрежительное отношение к фотографам только распаляет их, идет ей на пользу и создает вокруг нее мистический ореол куда успешнее, чем все те трюки, к которым прибегают опытные манекенщицы.
Когда она проходила мимо него, спокойно и с достоинством, он ухмыльнулся и внезапно почувствовал реакцию в паху, тут же порадовавшись, что эта часть его тела скрыта от зрителей трибуной. Она же бросила на него такой убийственный взгляд, что он запнулся, но тут же продолжил свой комментарий. Что за женщина! Никакая тигрица с ней не сравнится! В постели она его убьет, он в этом не сомневался.
Мысль была весьма приятной.
Оставшаяся часть показа прошла без сучка и задоринки, но Вероника почти ничего не заметила. Она ощущала глубокую депрессию и не могла понять, в чем дело. После показа манекенщицы должны переодеться в свои вечерние платья и пообщаться с гостями и фотографами.
Платье Вероники было густо-изумрудного цвета с глубоким V-образным вырезом спереди и еще более глубоким вырезом сзади. Остальные девушки быстро переоделись. Веронике показалось, что их отношение к ней изменилось. Она уже не была новичком, игрушкой Вэла, которую надо утешать или игнорировать. Она теперь представляла угрозу, была девушкой, укравшей у них успех. Она физически ощущала волны ненависти.
Визажистки, костюмерши и другие служащие поспешно упаковывали разбросанные платья. Только различные принадлежности — сумки, перчатки, шляпы, зонтики, веера, шали, шарфы и остальное — занимали несколько сундуков.
Ей хмуро велели снять последнее платье. Она послушалась и осталась обессиленно сидеть в трусиках и чулках. Ее вечернее платье не допускало лифчика, но в комнате царила такая атмосфера, что она без всякого смущения сидела с голой грудью.
Вероника слышала шум в соседнем помещении, становившийся все громче по мере употребления шампанского. Вечеринка удалась на славу. Не было сомнений, что и показ удался.
Она положила руки на пластиковую поверхность стола и опустила на них голову. Чувствовала, как горячие слезы стекают по щекам, и тяжело и прерывисто дышала.
Краем уха она услышала, как открылась дверь, и затем раздался голос Вэла, приказывающий всем служителям удалиться. Он уставился на ее дрожащие плечи и в тишине слушал, как она рыдает в таком отчаянии, что он испугался. Наконец подошел к ней, положил руку на голую спину и спросил ласково:
— Ты в порядке, дорогая?
Вероника резко подняла голову и уставилась на его отражение в зеркале. Тушь ручьями стекала с ее глаз.
— Ничуть я не в порядке, негодяй! — огрызнулась она, не отдавая себе отчета, что ее упругая грудь колышется при каждом вздохе. — Жаль, что у меня нет пистолета, так бы и всадила пулю между твоих лживых глаз.
— Уже лучше. — Вэл ухмыльнулся. — Терпеть не могу, когда взрослые женщины ревут.
— Ты знал, что там случится, так? — воскликнула она, встала и, повернувшись к нему, уперла руки в боки, начисто позабыв, что на ней нет ничего, кроме кружевных трусиков, пояса и белых чулок. Глаза ее метали молнии.
Вэл облокотился о стену и кивнул.
— Еще бы. Я же сразу сказал, что из тебя выйдет модель. Ты произвела сенсацию. Настоящий фурор, чтоб меня украли. — Он развел руки в стороны и издал победный клич.
Она понимала, что это всего лишь эйфория, связанная с окончанием показа. Он многие месяцы работал над коллекцией, а критики, собравшиеся в соседней комнате, могли уничтожить и его репутацию, и его компанию несколькими ядовитыми фразами. Но он снова очаровал их и, видимо, испытывал сейчас чувство огромного облегчения. Часть ее существа это понимала.