Долина роз
Шрифт:
– Да, не обидно мне, но только ты не совсем прав. Если точнее, мы губернские*, а это немного не то. Быть может, и хочу быть "провинцией", но не получается. Иногда так тянет в район, на годик - другой, не поверишь. Ну да не об этом! Попробуем поработать.
Опять офис. Бумаги, пояснения, адреса и телефоны. Так, вскользь, о женской красоте. Ребята у него, и правда, симпатичные. Трудятся, не поднимая головы, не халтурят. Шучу - смеются. Просто хотелось немного повеселить.
Дорога назад тоже неспетая песня. До автобуса - на метро. Потом еще десять километров автобусом. И главное, из них всего пятьдесят метров ехали целый час. Гололед.
Добрался не очень поздно. Хозяйки еще нет. После пронизывающего ветра и снега сил куда-то идти не осталось. Принял теплый душ. Полежал на диване.
Домашний кинотеатр не заинтересовал. Немного послушал музыки, пробежался, для форса, по DVD-дискам*. Нет, не мое кино, боевики для пацанов.
Вот и вечерний кофе, впереди - последняя ночь в Москве. Вечер. Вечер без НЕЁ и снегопад. Казалось бы, могла просто позвонить... И накатило:
Почему столько лет мы навстречу
Так упорно пытались идти,
А когда наступил этот вечер
Не находим друг к другу пути?
Почему сердцу больно и больно,
Но никак не смирится оно
И ему потакая невольно,
Снежной бурей весну замело?
Не тебе задаю я вопросы,
Не пытаюсь о прошлом забыть,
Не зову запоздавшие слезы,
Лишь любовь я хочу сохранить!..
Только это, наверно, и стоит
Той печали и снежной тоски,
Что теперь мою душу неволит,
Не давая навеки уйти!
Знаю, придет хозяйка и будет извиняться, что не рассказала, как проехать,
как найти. Да что там, эта Москва? Уже "плавали". Когда в Магдебурге Антонина обиделась на меня за то, что, мол, она нужна только как переводчик, я психанул и не поехал с группой, а пошел один гулять по городу. Надо понять, что это была организованная советская турпоездка. Шаг вправо или влево - уже побег. Большая крамола. Рольф держал автобус из-за меня, еще минут тридцать. Я видел это с самого последнего этажа гостиницы, но так и не пошел. На душе было слишком горько, чтобы с кем-то общаться. Он все понял и даже не задал потом вопроса. Да и вообще, с большой симпатией отнесся ко мне и к Тоне, к нашим отношениям. Кстати, в тот день она тоже отличилась и вечером сбежала из гостиницы в ресторан с немецкими полицаями. Там-то впервые и познакомилась с будущим отцом Ирмы. Но продолжение той ее встречи было через годы. А, тогда со своим забытым английским и двумя фразами из немецкого, я весь день бродил
по заграничному городу, делал покупки, отправлял почту, осматривал
достопримечательности и надеялся на ее понимание. Понимание пришло.
Все помню. Помню и какое сегодня число. Набираю по мобильному Геленджик.
– Говорите скорее.
– Тоня, это Сергей. Ты догадываешься, почему я звоню?
– Ой. А я тут чуть не ушла. Дверь закрывала, слышу - звонок.
Вот почему ты всегда
Только ты один и звонишь. Огромное тебе спасибо.
Как здоровье, как твои детки, как там твоя маленькая Тонечка?
– Все нормально. Твоя любимица уже заканчивает университет,
а младшая окончила школу. Но по телефону всего не расскажешь. Как Машенька и как Ирма?
– Да, хорошо. Я, как всегда, с утра и до вечера в школе. Маша теперь уже опытный учитель. Живут с мужем, там же - у них. У младшенькой тоже в порядке, она, конечно, со мной. Их папам, к сожалению, не до дочерей, ну да ты сам знаешь...
Алименты, правда, из Германии приходят.
– Не будем о грустном! Я тебя, конечно, горячо поздравляю и целую. Здоровья, здоровья, здоровья и дочерям, здоровья и главное здоровья! В прошлом году не доехал до вас, не получилось, прости. Но скоро буду, до майских праздников буду обязательно.
Провода. Провода. На мгновенье связали и на годы разделили.
Я не забываю о тебе, Тоня и сегодня, ты единственная согреваешь мое сердце за тысячу километров. Согреваешь спустя столько лет. В которые уместились и наша романтическая любовь, и твой отъезд в Германию, и рождение Ирмы, и возвращение на родину, и еще многое, многое...
Помнятся мне и самые первые строки нашей любви:
Ты никак не найдешь себе место
И все плачешь и плачешь в душе.
В каждом городе встречи с оркестром -
Номера на одном этаже...
Но от Эрфурта и до Берлина
Больше горечи, нервов и слез.
Ты боишься любить, быть любимой,
Потому что все это всерьез!
Говоришь, что желаешь постели,
Одиночества - только все ложь!
Все пустые давно надоели,
Настоящего в жизни ты ждешь!
Шум в дверях. Вот и пришла хозяйка дома. До смешного:
– Сергей, я очень извиняюсь, утром не проснулась, не рассказала вам...
Да, боже мой, Леночка, я же не ребенок. Все нормально! Нужно будет - спрошу.
На этот раз - на ужин жареная курица, вино.
Разговор, конечно, покороче, но все о том же самом:
– А ты не пробовал ЕЁ напоить? Пьяная женщина склонна говорить правду.
– Нет, для меня это негуманно. Разве что сама напьется.
– Должна же она, в конце концов, сказать тебе, что не в силах отказаться
от ухаживаний, проявлений заботы, но не испытывает страсти, которая кружит голову. Может, отношения и приятны, но не все сделаешь для дружка, не то, что для любимого. Просто ее душа еще не выполнила работы, которая нужна для настоящей любви, она не прошла через необходимые жизненные уроки.
– Так не настаиваю я на страсти. Но, конечно мечталось. Знаю - всё против.
Знаю, как глубоко сидят в нас удары судьбы. Ее чрезмерно строгое воспитание и, как следствие, чрезмерная сдержанность в проявлении эмоций, моя совсем не благоприятная милицейская и затем адвокатская биография. Так много противостояния и судеб... Ни на миг мы не можем отвлечься от реального положения вещей. Отсюда тяжесть, надломленность в душе. Постепенно вызревает серьезный конфликт и, скорее всего он будет неожиданным, по пустяковому поводу. Я ничего не могу поделать с этим.