Долина страха
Шрифт:
— Но все-таки, — заметил сержант, чей буколический здравый смысл совершенно растерялся при виде открытого окна. — Допустим даже, что убийца удрал через ров, но, позвольте вас спросить, как он мог попасть в дом, раз мост был поднят?
— А, это другой вопрос, — сказал Баркер.
— В котором часу мост был поднят?
— Около шести часов, — ответил дворецкий.
— Я слышал, — сказал полисмен, — что его обыкновенно поднимают тотчас по заходе солнца. В это время года, оно заходит ближе к половине пятого, чем к шести.
— У мистера Дугласа были гости
— Итак, мы приходим к следующему, сказал сержант. — Если убийца пришел извне, то он должен был перейти мост до шести часов и сидеть в засаде до тех пор, пока мистер Дуглас, после одиннадцати, не вернулся к себе.
— Это так. Мистер Дуглас, прежде чем лечь, обходил всегда на ночь дом, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Потому-то он зашел в залу. Тут его и убили. Потом, убегая через окно, убийца оставил ружье. Я это понимаю так. Конечно, следствие все выяснит. — Сержант поднял карточку, лежавшую около убитого на полу. На ней были неумело нацарапаны инициалы «Д. В.», а под ним — число триста сорок один.
— Что это? — спросил он.
Баркер с любопытством взглянул на карточку.
— Я этого раньше не заметил, — сказал он. — Убийца вероятно, обронил ее.
— «Д. В. Триста сорок один». Ничего не понимаю. — Сержант вертел карточку в своих неуклюжих пальцах.
— Что значит «Д. В.»? Чьи-нибудь инициалы, вероятно. Что вы там такое еще нашли, доктор?
Находкой оказался увесистый молоток, лежавший на ковре перед камином, — тяжелый рабочий молоток. Баркер указал на ящик гвоздей с медными головками на мраморной каминной доске.
— Мистер Дуглас вчера перевешивал картины, — сказал он. — Я видел, как он стоял на этом стуле, стараясь укрепить повыше какую-то большую картину. Вот отчего здесь молоток.
— Вы лучше его положите обратно на ковер, откуда взяли. — сказал сержант, почесывая в раздумье голову. — Как бы мы ни шевелили мозгами, мы все-таки никогда не доберемся до сути дела. Будет еще большая работа в Лондоне, прежде чем эта история прояснится.
— Он взял ручную лампу и медленно обошел комнату.
— Вот! — взволнованно вскрикнул он, отдергивая занавеску с одной стороны. — В котором часу были спущены занавески?
— Когда зажгли лампы, — отвечал дворецкий, — сразу после четырех часов.
— Ясно, что кто-то здесь выжидал. — Он опустил лампу и показал в углу следы грязных сапог. — Теперь я стану делать выводы по вашей теории, мистер Баркер. Выходит так, что субъект вошел в дом после четырех, когда занавески были спущены, но до шести, пока мост не был поднят. Он проскользнул в залу, потому что она оказалась ближайшей комнатой. Тут не нашлось места, куда бы он мог спрятаться, и он забился под занавеску. Это совершенно ясно. Думаю, что его намерением было обокрасть дом, но мистеру Дугласу довелось зайти сюда: тот убил его и удрал.
— Я тоже так себе все и представлял, — сказал Баркер. — Но не теряем ли мы драгоценного времени? Не лучше ли нам объехать местность, пока убийца не скрылся?
Сержант раздумывал с минуту.
— Отсюда нет поездов раньше шести утра, так что поездом он не может уехать. Если же он пойдет по дороге, то всякий обратит внимание на его грязные сапожищи и приметит его. Но как бы то ни было, я не могу уйти отсюда, пока меня не сменят.
Доктор взяв лампу, внимательно осматривал мертвое тело.
— Что это за знак? — спросил он. — Имеет ли он какую-нибудь связь с преступлением? — Правая рука убитого была высвобождена из халата и обнажена до локтя, выше запястья виднелся странный коричневый знак треугольник в кружке.
— Это не татуировка, — продолжал доктор, глядя поверх очков. — Я никогда не видывал подобной татуировки. Это, вероятно, давно выжженный знак, вроде тех, которыми клеймят скот. Что вы думаете на этот счет?
— Абсолютно не имею об этом представления, — ответил Сесиль Баркер, — но знак этот я видел у Дугласа в течение последних десяти лет.
— И я также, — заявил дворецкий. — Всякий раз, когда хозяин засучивал рукава, я видел эту странную метку. Я часто удивлялся, откуда бы она могла взяться.
— Все-таки я полагаю, что знак не имеет ничего общего с убийством, — сказал сержант Уильсон. — Но, как ни поверните, все это очень странно… Ну, что еще?
Дворецкий вдруг изумленно указал на руку убитого.
— Они сняли его обручальное кольцо! — задыхаясь произнес он.
— Что!?
— Да, да! Мистер Дуглас всегда носил свое обручальное кольцо из гладкого золота на мизинце левой руки. Это вот кольцо из золотого самородка было надето выше того, а кольцо змейкой — на третьем пальце. Вот кольцо из самородка, вот змейка, а обручальное кольцо пропало.
— Он прав, — сказал Баркер.
— Скажите, — спросил сержант, — мистер Дуглас носил обручальное кольцо под самородком?
— Всегда.
— Значит, убийца сначала снял кольцо, которое вы называете самородком, потом — обручальное кольцо, а затем надел кольцо из самородка обратно?
— Да, так.
Почтенный Уильсок покачал головой.
— Сдается мне, что чем скорее передадим мы это дело в Лондон, тем лучше. Уайт Мейсон — ловкий человек. Еще ни одно местное дело ни разу его не затруднило. Но я все же думаю, что нам придется обратиться в Лондон раньше, чем сами что-либо поймем.
Глава 4. Потемки
Во всяком случае, я не стыжусь признаться, что это дело не по силам нашему брату.
В три часа утра, по срочному вызову сержанта Вильсона, начальник сыскной полиции в Сассексе прибыл из главной квартиры в легком кэбе, запряженном быстроногим пони. С первым утренним поездом он послал сообщение в Скотланд-ярд и в двенадцать приветствовал нас на Бирлстонской станции. Мистер Уайт Мейсон, спокойный и, по-видимому, симпатичный человек, с гладко выбритым загорелым лицом, мужественной фигурой и сильными слегка кривыми ногами в гетрах, походил в своем широком сюртуке на мелкого фермера, на жокея, только не на видного специалиста по уголовным делам.