Должок!
Шрифт:
В год Московской Олимпиады молодая супруга осчастливила Валерия мальчиками-близнецами, а спустя шесть лет оползень в горах Дагестана отнял сразу всех. Беда личная совпала с началом перестройки, когда старая система хозяйствования себя окончательно изжила. В том числе и в банковской сфере.
Оставшись без работы, он руководил кооперативом, торговал на рынке, был помощником криминального авторитета, потом – депутата, работал управляющим в гостинице и прорабом на стройке. Там и познакомился с моим отцом, который тогда только-только начал своё дело и, с разной степенью успешности, отбивался то от одного рэкета, то от другого. Благодаря связям в преступном мире, Валерий Николаевич организовал отцовскому бизнесу надёжную «крышу», и дела пошли в гору. В то время как раз умерла мама, и это их объединяло. Но у отца был я, пятилетний чертёнок, который не давал ни минуты покоя, благодаря чему ему некогда было впадать в депрессию. А ещё у него было множество амбиций, потому что хотелось дать мне так много всего, чтобы я не чувствовал, что в моей жизни не хватает главного: материнской любви. Валерий же довольствовался должностью заместителя и от предложения стать партнёром отказался, заявив, что для себя он на хлеб всегда заработает головой, а больше ему не для кого стараться.
И вот четыре года назад шестидесятидвухлетний мужчина получает известие о том, что одна из его многочисленных случайных пассий родила ребёнка, а сама умерла в родах. Девочку растила бабушка, но теперь не может этого делать, т.к. слишком стара, и органы опеки потребовали найти кого-нибудь из родственников, согласных на опеку, иначе девочке дорога – в приют. Вот так стареющий бирюк снова стал отцом. И надо сказать, что отца более преданного, нежного и заботливого трудно себе представить. Его Варюшка просто купалась в отцовской любви и платила ему той же монетой. В прошлом году она окончила школу, и Валерий Николаевич позаботился о том, чтобы отправить её в США, где она сейчас успешно оканчивает первый курс в одном из университетов Лиги Плюща.
На содержание девочки за границей и оплату обучения, конечно, требуются немалые средства. Но вовсе не деньги стали причиной того, что Валерий Николаевич почти год работал на два фронта. Через неделю после отъезда дочери он начал регулярно получать по почте её фотографии. Ничего особенного в них не было: девочку снимали то на остановке общественного транспорта, то в кафе кампуса, то в коридорах университета. Но потом пошли фото с лекций, из комнаты общежития, из раздевалки спортзала. Кто-то наглядно демонстрировал мужчине, насколько уязвима его дочь и как легко до неё добраться. К концу сентября Валерий Николаевич так извёлся, что позвонил дочери и предложил вернуться в Россию, но девочка расплакалась: она уже втянулась в учёбу, завела друзей и даже влюбилась. Настаивать он не посмел.
Вот тогда-то ему и сделали предложение, от которого он побоялся отказаться. Он старался не проявлять инициативы и сделать минимальным тот вред, который приносили фирме его действия. Но после похищения Алисы понял, что эти люди переступают грань обычного промышленного шпионажа и вредительства, что способны не только запугивать фотографиями, но и реально действовать. Тогда он начал осторожно собирать доказательства. Максимовского уже заперли, но теперь с ним напрямую общался его партнёр и, судя по всему, вдохновитель идеи утопить успешного конкурента.
Когда на горизонте снова появился Дитрих Штайн, сделал очередной заказ и намекнул, что ему и в родной стране есть что построить, Валерий Николаевич понял, каким будет следующее его «задание». И нашёл единственный, по его мнению, способ не вредить ни мне, ни дочери. Он перевёл деньги университету за всё время обучения, положил крупную сумму на счёт Вари,, а остальное должно было ей достаться по наследству через полгода.
В сейфе обнаружился пакет с документами, две флешки с видео- и аудиоматериалами, те самые Варюшкины фотографии и распечатка телефонных разговоров с тайным «работодателем». Всего вместе достаточно, чтобы предъявить обвинение в промышленном шпионаже, шантаже, доведении человека до самоубийства. Конечно, не по всем статьям удастся что-то доказать, но теперь я намерен создать вокруг «Экожилстрой» такую шумиху, что больше они «выплыть» не смогут. Ваня Стадник не такой «белый и пушистый», как некоторым могло показаться, если дело касается бизнеса. Всё, локомотив под названием «Справедливое возмездие» на всех парах несётся с горы.
Глава 54
Павел Станиславович так и не подписал моё заявление об увольнении. Когда я в очередной раз вошла к нему с этим же вопросом, он усадил меня в кресло и долго внимательно рассматривал. Потом вздохнул и сказал:
– Алиса, я Вас понимаю, как никто. Вы пришли работать, и работали просто отлично. А оказались втянуты в роман с боссом и чужие разборки. Я чуть с ума не сошёл тогда в аэропорту, когда понял, что Вас похитили. Не буду скрывать, что на половину от волнения за Вас, и ещё на половину из страха за себя. Только представил, что сделает со мной Иван Антонович… Он же влюблён, как мальчишка.
– Павел Станиславович, какое это имеет отношение к моему заявлению? Я просто хочу уволиться и найти другую работу. Пожалуйста, подпишите заявление.
– Простите, я не могу. Я только второй заместитель. Да, я в курсе всех дел фирмы и могу руководить её текущей работой, но право увольнять и принимать имеют только два человека… имели.
– А если я начну прогуливать работу?
– Боюсь, в Вашем случае это не поможет, – снисходительно улыбнулся он.
– Да что у нас, крепостное право?! – возмутилась я. – Мне-то что делать?
– Ждать выздоровления большого босса.
– И когда он изволит выздороветь?
– Завтра снимают швы, и через недельку-другую, глядишь и явится.
Я чуть не взвыла от отчаяния. Не хочу ждать ни одного дня! Я уже настроилась на прощание с этим этапом в своей жизни. Ярким, прекрасным и таким горьким! Коротенькое резюме уже написано, осталось только щёлкнуть пару раз мышкой, и оно разлетится по всем мало-мальски значительным строительным организациям, в том числе и тем, которые ещё по осени приглашали к себе на работу.
У меня уже нет сил видеть ЕГО! Десять дней назад, когда мы сидели «в засаде», я чуть не совершила глупость, поверив, что у нас всё может наладиться. Он с такой нежностью обнимал меня за талию, так тяжело дышал в затылок, что мой мозг поплыл от этих ощущений, от привычного запаха любимого мужчины, который я узнала бы из тысячи. У меня в глазах помутилось при виде его окровавленной рубашки, и только оклик следователя привёл меня в себя и заставил действовать, хоть и толку от меня было мало. Пока из Вани извлекали пулю, к счастью, застрявшую в мягких тканях, не задев ни брюшной аорты, ни почки, пока он приходил в себя после наркоза, я не могла думать ни о чём, кроме его жизни. Но что потом? Зачем я здесь? Ведь он ничего мне не сказал, не предложил даже поговорить. Просто я случайно оказалась в офисе, когда там готовилась ловушка для «крота». И раз уж теперь жизни Стадника ничто не угрожает, то и мне здесь делать нечего. Зачем навязываться?
Павел Станиславович ещё раз извинился, что не может мне ничем помочь, и озвучил предложение:
– Раз уж Вам так тяжко здесь находиться, а новый проект брать нет смысла, то, возможно, согласитесь на небольшую командировку?
– С удовольствием уеду отсюда подальше, хоть на Дальний Восток, – проворчала я.
– На восток пока незачем, только на запад. Германия подойдёт?
– Германия? И что там нужно делать?
– Ваш приятель Штайн хочет перестроить и отреставрировать какую-то старинную виллу, своё последнее приобретение. Хотя это и жилое помещение, но больше похоже на культурный объект, а Вы у нас специализируетесь именно на них.