Дом 16/1
Шрифт:
А вот отец для возможного ребенка нашелся довольно быстро: Александр, самостоятелен, предприимчив, младше Ольги на семь лет, женат… Но ведь она и не претендует на его сердце, или половину кровати. Пусть ее – жену! Ольга у Александра не первая и не последняя.
Анечка появилась «в планах» довольно скоро. Как-то сразу подумалось, что будет девочка, маленькая, востроглазая, улыбчивая. Ольга дала от ворот поворот любовнику и полностью занялась собой, или другими словами выращиванием в себе новой жизни. Ела исключительно по режиму, подолгу гуляла в парке. Всю сидячую и тяжелую работу переложила на плечи верных замов.
Когда родилась Анютка, жизнь будто наполнилась воздухом. Все тринадцать лет существования дочери на свете, Ольга Викторовна дышала полной грудью, и не в смысле воздухом, а чистейшим счастьем.
Мужчины? Что мужчины! Никто из них был не способен дать ей то, что давал ребенок. Ольга так искренне считала.
Пока вдруг не появился Владимир…
И воздух счастья вдруг принял почти осязаемую форму воздушного шара. Вот его надувают, надувают, надувают… А в голове стучит одна тревожная мысль: «ЛОПНЕТ»! Было страшно, что дочка узнает, ревновать начнет. Или скажет ей про «материн грешок» кто-то совсем посторонний, вывернет все с ног на голову, а девочка поверит. Было жутко, что вдруг Владимир не сможет принять Анечку, найти с ней общий язык, и исчезнет из их жизни, как будто и не было. Мужчина знал, конечно, что есть девочка, тринадцати лет, школьница-умница-красавица-мамино счастье… Видел даже ее на фото в Ольгином телефоне. Но лично еще не имел счастья (или несчастья?) столкнуться.
Женщина находилась в страхе почти ежечасно. Это давило, действовало на психику. Надо было что-то менять, принимать, наконец, решение, но и это сделать было СТРАШНО! Пока она только ловила мельчайшие изменения интонации в разговоре с Владимиром или Аней, шарахалась от предложенных ими конструктивных предложений по перемене жизненных декораций, анализировала новые поступки их и действия.
Как следствие, Ольга похудела на восемь кг, и стала срываться по пустякам на служащих. Пока они терпели, потому что уважали. Но… Женщина понимала, что дальше так продолжаться не может.
– Софья, - вызвала она секретаршу по селекторной связи.
– Да, Ольга Викторовна, - девушка зашла с блокнотом и ручкой наготове.
– Что-то голова болит. Я уйду сейчас, если что – я на связи, - она обратила внимание, что Софья сразу расслабилась, и подумала про себя: «Довела народ! Скоро бегать от меня начнут».
Женщина не пошла домой сразу. Заехала в косметический салон, к парикмахеру, потом заскочила в супермаркет, набрала вкусностей. Когда села в машину, зазвонил телефон.
– Привет! – бойко ворвался тембр Владимира. – Сегодня вечером я весь твой. Покупаю дитю мороженное, бабе цветы, и приезжаю знакомиться…
– Володь, я еще не готова, - неуверенно пробормотала Ольга.
– Ты ничего ей не сказала? – мужчина заметно сник по голосу, а женщину немного царапнуло, что Анечка была всего лишь безликой «ей».
– Может, сегодня…
– Хорошо, до связи, - он отрубился, резко, без особых разглагольствований - обиделся.
Ольга тоже насупилась. Какое право он имел указывать, когда и о чем говорить ей с дочерью! В конце концов, Владимир возник в их жизни позже, тогда, когда у них был свой устойчивый уклад. А в чужой монастырь, как говорится, со своим уставом не лезут…
Женщина взглянула на часы: почти семь. Анечка наверняка дома. Сидит, читает, ждет маму к ужину. Эта мысль согрела.
Ольга рванула домой. Не стала открывать своим ключом – неудобно, руки заняты, позвонила в дверь. Анечка шла долго, женщина даже засомневалась, дома ли дочь. Она же открыла, и тот час отступила назад на несколько шагов, туда, где в коридоре было вечное темное пятно – дурацкая проектировка, ниоткуда свет не попадает. Поэтому в первое мгновение Ольга и не увидела изменений в дочери, успела поставить тяжелые пакеты на пол, скинуть туфли. А потом…
– Господи, - только прошептала, взглянув на девочку. – Что это? – рука теребила обрезанные неровно и неловко светлые волосенки на голове Ани. – Кто тебя так, малыш?
Просто даже не верилось, что больше нет чудесных кос дочери, что ее прическа похожа на ежики детей из концлагеря. Хорошо, что Владимир обиделся, и не придет… Стоп… Владимир…
Ольга тряхнула Анечку за плечи:
– Кто это сделал?
– Я сама, мамочка.
– Почему? – в голове крутилось, что кто-то наговорил все-таки девочке про встречи ее матери с чужим мужчиной, что Аня взбунтовалась, как это свойственно подросткам.
– Ни почему, - сухо ответила дочка, взяла принесенные матерью пакеты и ушла с ними на кухню.
Женщина почувствовала полное бессилье. Хотелось завыть в голос, закричать. Вот и все, шарик лопнул, в руках остались только жалкие лохмотья. Боишься, боишься, и случается именно то, чего боялся. Почему так? Ольга сидела на полу, прислонившись щекой к холодной стене, без мыслей, без эмоций, слушала, как Анечка выкладывает купленные продукты. Потом достала телефон и набрала номер Владимира. Мужчина не взял с первого раза, но женщина была настойчива. Набрала второй, третий…
– Алло! – сухое и колючее, как ломанный ежик на голове дочери.
– Она все узнала.
– Да? – голос мгновенно потеплел. – Оленька, родная, я приеду сейчас.
Вот так. Сразу готовое решение. Весь он в этом. Не спросил, надо ли приезжать, откуда Аня узнала… Резкий переход от обиды к всеобщему прощению. Женщина не выдержала нахлынувших чувств и заплакала. В голос, как ребенок. Сквозь слезы увидела, что подошла дочка и села рядом на пол.
– Мам, - потрепала по плечу, - ну ты чего? Отрастут же.
– Доченька, ну нельзя же верить всяким гадостям, - сумела сказать сквозь всхлипывания.
– Я и не верю.
– Анечка, он хороший человек!
– Кто? – отметила, что девочка резко вскочила на ноги, и гневно нахмурилась. – Этот?
– Он придет сейчас к нам.
– Вот уж спасибо! Не ждала такого никак! – Аня начала быстро одеваться, но когда она лихорадочно засовывала руки в рукава курточки, раздался звонок в дверь. – Мама, ты не откроешь, если это ОН!
Но Ольга только покачала головой, встала и открыла. Владимир моментально принял женщину, шагнув в квартиру. Девочка удивленно посмотрела на них, даже перестав одеваться, буркнула: