Дом Цепей
Шрифт:
Воин сделал ужасающее открытие и откатился набок.
— Три…
Внезапно вернувшись прямо к жульку.
— Два…
Нахлобучил на него шлем.
— Один.
Взрыв поднял несчастного в воздух на столпе пламени.
Однако он сумел удержаться за шлем, поднимаясь все выше. Неистово болтая ногами, полетел назад, вздымая тучу пыли и дыма.
— Что за…
Но Каракатица не закончил. Саперы ошеломленно следили, как воин вскакивает, озирается, подбирает чье-то копье и мчится вверх по склону.
Гамет
Три скопища воинов пустыни сумели пережить ливень арбалетных стрел и припасов, нападая ныне на укрепленный холм. Им удалось загнать два взвода на курган; кулак видел, что морпехи тащат в окопы раненых. Меньше десятка солдат из этих взводов еще сражались, отчаянно удерживая вопящих налетчиков.
Гамет вытащил меч и послал коня прямиком на осажденную позицию. Приблизившись, увидел, как двое морпехов пали под натиском — и курган внезапно оказался взят.
Досаждавший чувствам поток стал вдвое сильнее; он начал дергать удила, ошеломленный, оглушенный каким-то ревом.
— Кулак!
Он воздел меч, лошадь неслась галопом словно по своей воле. Могильник близился.
— Кулак Гамет! В сторону, не туда!
Слишком много голосов. Крики умирающих. Пламя — оно гаснет… Тьма смыкается вокруг. «Мои солдаты умирают. Везде. Провалил… весь план насмарку…»
Дюжина налетчиков устремилась к нему — и справа кто-то еще — еще один взвод морской пехоты, близится, как будто они шли на подмогу осажденным, но изменили намерения.
«Не понимаете. Не сюда… туда… Туда, мои солдаты…»
Он увидел, как что-то большое вылетело из рук морпеха прямо в середину атакующих воинов.
— Кулак?
Два копья взметнулись, ища его грудь. И ночь взорвалась.
Он ощутил, что коня подняло. Гамета сорвало с седла. Голова животного поднималась невозможно высоко, шея выгибалась — и ударилась между ног Гамета за миг до того, как он потерял стремена, перекатился через круп.
Вниз, в туман крови и грязи.
Он моргнул, открыл глаза, обнаружив себя лежащим в мокрой грязи среди тел целых и порванных на куски. У края кратера. Шлем пропал. А меч еще в руке.
«Я… я был на коне…»
Кто-то скользнул, врезавшись в него. Кулак попытался выбраться, но его потащили за ноги.
— Кулак Гамет! Сэр! Я сержант Геслер — из Девятой роты капитана Кенеба — вы слышите?
— Д… да… Думал, вас…
— Точно, Кулак. Но мы их опрокинули. Сейчас мой взвод и Бордюк освобождают морпехов Третьей роты. Но вам нужно найти целителя, сэр.
— Нет, все нормально. — Он с трудом сел. Что-то не так с ногами — они не желают слушаться приказов. — Позаботьтесь о тех, что на кургане, сержант…
— Так и делаем, сэр. Пелла! Сюда, помоги с Кулаком.
Появился
— Сэр?
— Только лошадь была между ним и долбашкой, — сказал Геслер. — У него удар, Пелла. Ну-ка, бери за руки…
«Удар? Нет, мой разум ясен. Совершенно ясен. Наконец. Они все слишком юны для такого. Это война Лейсин… пусть сама и воюет. Тавора… раньше была ребенком. Но потом императрица убила ребенка. Убила ее. Я должен сказать Адъюнкту…»
Скрипач устало шлепнулся около угасшего костра. Положил арбалет, стер с глаз пот и грязь. Каракатица опустился рядом. — У Корика все еще головка болит, — пробормотал сапер, — но, кажется, никому особо пострадать не пришлось.
— Не считая шлема, — отозвался Скрипач.
— Да, шлема. Для нашего взвода единственная реальная стычка за ночь, не считая дюжины стрел. Даже этого ублюдка не убили.
— Ты стал слишком умным, Карак.
Сапер вздохнул. — Да уж. Наверное, старею.
— И я так подумал. В следующий раз попросту проткни ублюдка ножом.
— Удивительно, что он выжил.
Преследующие врага хундрилы Горячих Слез унеслись далеко за гребень долины — набег против малазанской армии превратился в войну племен. До рассвета оставалось два звона. Пехотинцы спустились собирать раненых, искать арбалетные болты; они снимали всё с тел павших малазан — ничего полезного нельзя оставить противнику. Угрюмое, некрасивое завершение любой битвы, и лишь покров тьмы дарует людям милость.
Сержант Геслер показался из мрака и подсел к умершему очагу. Стянул перчатки, швырнув в пыль; начал растирать лицо.
Каракатица подал голос: — Слышал, кого-то смяли.
— Да. Тут ничего не поделаешь, особенно в начале. Налетели быстро. Почти все бедняги могли бы спуститься с кургана живыми. А сошло всего четверо.
Скрипач вскинул голову. — Из трех взводов?
Геслер кивнул и плюнул в угли.
Тишина.
Каракатица заворчал: — Что-нибудь всегда идет не так.
Геслер вздохнул, подобрал перчатки. Встал. — Могло быть и хуже.
Скрипач и Каракатица смотрели, как он уходит.
— Что случилось, как считаешь?
Скрипач пожал плечами. — Думаю, скоро узнаем. А сейчас найди капрала Тарра, пусть соберет остальных. Я должен растолковать, что мы сегодня делали плохо.
— Начнешь с того, что повел нас вверх по склону?
Скрипач поморщился. — Да, с этого.
— Только помни, что если бы не повел, — задумчиво сказал Каракатица, — еще больше налетчиков пролетели бы к захваченному кургану. Твоя долбашка свою работу сделала — отвлекла их. Как раз настолько, чтобы хундрилы подоспели и отвлекли снова.