Дом Цепей
Шрифт:
И тут оба сержанта с жалостью посмотрели на компаньона. Вот подстава Повелителя — человек, первым всё придумавший, получает Какашку, крошечного, плоского, черного и весьма похожего именно на воробьиное это самое. Разумеется, прибыль все равно будет поровну, и только в приватных пари между троими Смычок останется с носом.
Но Смычок выказал лишь слабое разочарование, оставшись с Какашкой. Ответил легким пожатием плечами и подобрал горсть камушков для жребия. Ни Геслер, ни Бордюк не заметили ухмылки старого сапера, как и якобы случайного взгляда в сторону
Они занимались ловлей своих чемпионов во время перехода, но преуспели только на закате, когда мерзкие мелкие твари выползают из укрытий в поисках всего, что можно убить.
Слухи разлетелись быстро, начались ставки; солдата Бордюка, Навроде, выбрали в букмекеры, ибо он был наделен необычайной способностью запоминать мелочи. Затем в каждом взводе был выбран Заводчик, а они выбрали Тренеров.
В день после набега и резни сетийцев Смычок замедлил шаг, оказавшись рядом с Бутылом и Тарром. Хотя на лице была написана беззаботность, правду сказать, в желудке у него бурлила желчь. Четырнадцатая нашла себе большого скорпиона в пустошах, и он уже успел ужалить. Настроение у солдат было никакое, уверенность заколебалась. Ясно, никто взаправду не верил, что им придется омыться собственной кровью. Нужно было что-то менять.
— Как наш Радостный, Бутыл?
Маг пожал плечами: — Голоден и зол как всегда, сержант.
Смычок кивнул. — А как идет тренинг, капрал?
Тарр нахмурился из-под низкого шлема: — Думаю, хорошо. Надо только придумать, как его тренировать, и пойдет дело.
— Чудно. Ситуация кажется идеальной. Первый бой ночью, через звон после остановки.
Оба солдата завертели головами. — Ночью? — спросил Бутыл. — После всего…
— Ты меня слышал. Геслер и Бордюк натаскивают своих красавцев, как и мы. Мы готовы, парни.
— Толпа соберется, — покачнул головой Тарр. — Лейтенант непременно удивится…
— Думаю, не один лейтенант, — ответил Смычок. — Но большой толпы не будет. Мы используем старую систему «передай-словечко». Новости пойдут по всему лагерю.
— Радостного нашпигуют, — пробурчал Бутыл, и лицо его омрачилось. — А я его кормил каждую ночь. Сочными плащовками… он ловко их проткнул и начал есть, пока не остались два крылышка и катышек. А потом он провел полдня, чистя жвалы и облизывая губы…
— Губы? — спросила Улыба, шагавшая на трех позади. — Какие губы? У скорпионов нет губ…
— Тебе откуда знать? — возмутился Бутыл. — Ты даже близко…
— Если я подхожу к скорпиону близко, то убиваю. Как и должен делать любой разумный…
— Разумный? — крикнул маг. — Ты берешь их и начинаешь отрывать части! Хвостик, ножки, жвалы — ничего более жестокого за жизнь не видал!
— Ну разве это не близко, чтобы разглядеть губы?
— И до чего ты дойдешь, вот интересно… — пробормотал Тарр.
Бутыл кивнул: — Знаю, это удивительно. Он такой крошечный…
— Наша тайна, — спокойно отозвалась Улыба.
— Э?
— Вот почему я выбрала Какашку.
— Ты не выбира…
В
— Могли бы оставить этого «Смычка», сэр, — не сразу ответил Бутыл. — Мы все знаем, кто вы. Знаем настоящее имя.
— Ох, вот невезение. Дойдет до командования…
— Нет, Скрипач, не дойдет.
— Намеренно — нет, но в пылу боя?
— Кто в бою будет слушать наши панические вопли, сержант?
Скрипач метнул на молодого человека оценивающий взгляд и кивнул. — Верно замечено. Но все же будьте осторожнее, когда что-то где-то рассказываете.
— Да, сержант. А вы объясните, о каком сюрпризе шла речь?
— Нет. Подождете — увидите.
Смычок замолчал, заметив едущую вдоль колонны группу. — Прямее спины, солдаты. Офицеры близко.
Кулак Гамет, видел сержант, постарел и стал казаться измученным. Снова встать в строй — всегда плохо, потому что первое, от чего избавляется старый солдат, это «становая жила», и вернуть ее трудно, а скорее всего невозможно. Скрипач смотрел на скачущего мужчину и ощущал дрожь беспокойства.
С Гаметом были капитан Кенеб и лейтенант — последний столь мрачный на лицо, что это казалось почти комическим. Маска офицера, надевая которую, тот хочет казаться бывалым профессионалом. Но на самом деле похоже на гримасу страдающего запором. Кто-нибудь должен ему намекнуть…
Трое натянули удила, чтобы ехать вровень со взводом Скрипача; его это раздражало, но кивнул он вежливо. Глаза Кенеба были устремлены на Каракатицу.
Но первым заговорил Ранал. — Сержант Смычок.
— Да, сэр?
— Вы и Каракатица, прошу, отойдите для особого разговора. — Он возвысил голос, чтобы слышали марширующие впереди: — Сержант Геслер и капрал Буян, скорее возвращайтесь к нам.
— Четверых будет достаточно, — заявил кулак, — чтобы приказы были четко доведены для прочих взводов.
— Да, сэр, — согласился Ранал, хотевший уже подозвать Бордюка.
Когда четверо морпехов собрались, кулак Гамет откашлялся и начал: — Ясно вижу, все вы ветераны. А капитан Кенеб докладывает, что вы уже здесь ходили — нет, подробностей не надо. Хотя я надеюсь именно на ваш опыт. Адъюнкт желает, чтобы морская пехота ответила на недавний налет. — Тут он замолчал.
Никто больше не заговорил: четверо морпехов постепенно осознавали смысл слов кулака.
Наконец подал голос капитан Кенеб: — Да, ответ Дассема. Много лет назад. Значит, нам повезло, что вы решили сегодня сыграть в передай-словечко. Будет несложно использовать связь, когда закончится тройная схватка. — Он чуть склонился, глядя на Скрипача. — У вас Какашка, сержант? И каковы нынче ставки?