Дом (др. перевод)
Шрифт:
– Что здесь происходит? – решительно спросил он.
Биллингс только фыркнул.
– Кто вы такой?
– Ты прекрасно знаешь, кто я такой, мой милый маленький Марик.
Марка прошиб холодный озноб.
– Ну хорошо. Что ты такое?
– Я работник.
– Что тебе от меня нужно?
– Мне? Ничего. Это Дом позвал тебя.
– Позвал меня?
– Ты должен снова жить здесь.
Марк покачал головой:
– Понятия не имею, мать твою, о чем ты говоришь, но я вернулся сюда, потому что Кристина умерла, и я хотел выяснить, что с нею произошло. И, к твоему
– Но ты останешься. Дому нужно, чтобы в нем жили.
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы поддерживать границу.
Марку это совсем не понравилось, и он постарался не выказать охвативший его страх.
– Дом, – продолжал Биллингс, – был построен как заслон, чтобы поддерживать границу между этим миром – материальным – и другим миром, Потусторонним.
У Марка пересохло во рту.
– «Потусторонним Миром»?
Взгляд Биллингса оставался равнодушным, непроницаемым.
– Потусторонним миром, миром мертвых, миром магии и сверхъестественного, миром духов. Это противоположность вашего мира – жуткое место, мир таких мерзостей и ужаса, какие не снились тебе в самых страшных кошмарах. Дом был построен, чтобы разделять эти два мира, и это единственная причина, почему вы, люди, и ваш мир до сих пор существуете. В противном случае вы уже давно были бы поглощены.
Марк молчал.
– Дом похож на ограду под электрическим током или, точнее, аккумуляторную батарею, которая снабжает энергией эту ограду. И батарея эта заряжается людьми, которые в ней живут. Вот почему тебя призвали обратно. Впервые Дом остался пуст. В нем никто не живет, и заслоны стали рушиться. По обе стороны. – Биллингс пристально посмотрел на Марка. – С тех самых пор, как скончалась Кристина.
Ничего не ответив, Марк отвернулся. Сердце у него бешено колотилось, все тело покрылось пленкой пота, порожденного страхом.
– Граница представляет собой полупроницаемую мембрану. Это не сплошная стена, и без прочного заслона, разделяющего два мира, эти миры неизбежно столкнутся. Что, – закончил Биллингс, – обернется катастрофой.
– Значит, я здесь, чтобы подзарядить аккумулятор?
– Если ты сможешь это сделать.
– А что произойдет, если я откажусь?
– Ты не отказался. Ты вернулся.
– А что, если я уйду?
– Ты не сможешь уйти.
– И кто же меня остановит, если я разобью окно, выпрыгну на улицу и убегу?
– Дом, – сказал Биллингс, глядя ему прямо в глаза.
После этих слов наступило молчание.
– Откуда появился этот дом? – наконец спросил Марк. – Кто его построил?
– Те, Кто Ушли Раньше.
Это определение, обладавшее неопределенностью и иносказательностью древних веков, испугало Марка, и он молча выслушал рассказ мистера Биллингса о первых днях, когда заслон был только воздвигнут, о времени чудес, когда боги и чудовища разгуливали по земле, когда моря расступались, когда пророки предсказывали будущее, когда волшебные существа и воскресшие мертвые свободно общались с обыкновенными людьми. Работник объяснил, что после того как Дом был заселен, после того как он набрался сил и стал более действенным, более приспособленным для выполнения своих задач, все места «протечек» были закрыты, и доступ в Потусторонний Мир оказался заблокирован.
– Но
Но вот теперь Дом не справляется со своими обязанностями. Обитатели другого мира все чаще проникают в этот мир, материальный, а обитатели вашего мира, наоборот, попадают на другую сторону.
Марк поймал себя на том, что ему отчаянно хотелось выпить.
– И давно ты здесь? – спросил он. – В Доме?
– Я был здесь всегда.
Этот ответ Марку не понравился.
– Ну а твоя дочь?
Работник нахмурился:
– Что?
– Она по-прежнему здесь?
Перед глазами Марка стояло хитрое детское лицо, и он поежился, чувствуя, как внутри шевелится возбуждение.
Биллингс недоуменно заморгал, и на его лице появилось выражение, очень напоминающее испуг.
– У меня нет никакой дочери, – ответил он.
Глава 2
Нортон
Впервые с тех пор как Нортон приехал сюда, впервые на его памяти Биллингсон, похоже, был сбит с толку, и Нортон нашел в этом некоторое удовлетворение. Он сознавал, что это мелочно, что он должен быть выше пустого злорадства, и все же смятение наемного работника доставила ему удовольствие.
И в то же время наполнило ужасом.
Нортон не мог сказать, что ожидал увидеть здесь по возвращении. Дом с привидениями? Да. Призраки прошлого? Да. Но только не столь широкомасштабную, грандиозную, многоуровневую ситуацию.
Верил ли он в это?
У Нортона не было никаких сомнений в том, что наемный работник сказал правду. Только это одно и имело смысл. Однако рассказ Биллингсона оказался совершенно ошеломительным. Где-то в Бангладеш в крестьянина вселился демон, альпинист мельком увидел в Гималаях омерзительного снежного человека, и все только потому, что он, Нортон, больше не живет в своем доме в Окдейле? Подобная будничная связь на первый взгляд казалась совершенно невероятной, однако простое объяснение, данное Биллингсоном, связывало все воедино настолько, что у Нортона не оставалось никаких сомнений.
Но как же девочка?
Как ни рад был Нортон видеть потрясение Биллингсона, он испугался, обнаружив, что наемному работнику ничего не известно о девочке, которая якобы была его дочерью.
Донна.
Лишь подумав о ней, Нортон ощутил напряжение в паху. Однако то обстоятельство, что Биллингсон, казалось, знавший все, казалось, находившийся в центре всего происходящего, был в полном неведении относительно существования девочки, необъяснимым образом напугало Нортона. Какой бы ужас ни вселял в него Дом, здесь была какая-то логика, связная теория. Но девочка существовала вне всего этого. Она представляла собой нечто необъяснимое, непредсказуемое, и ее существование нарушало общее равновесие, еще больше усложняло и наполняло мраком и без того сложную и мрачную картину.