Дом из пепла и стекла

Уэбб Силла

— Не могу поверить, что ты сделал это для меня, — говорю я.

— Ты улыбаешься, Синдерс, — отвечает он, его голос игривый. — Это ещё не всё. Понюхай другой.

Я смотрю на второй стеклянный флакон, находящийся отдельно.

— Хорошо.

Я снимаю крышку и распыляю спрей возле локтя, чтобы не смешивать с парфюмерным маслом, которое я раньше нанесла на запястье. Я поднимаю руку и вдыхаю, и из меня вырывается странный звук.

Мама.

Слёзы наполняют мои глаза, и я смотрю на Нико, моргая.

— Это аромат моей мамы.

Его улыбка искренняя, не саркастическая,

горькая, или жёсткая. Она… прекрасна.

Что-то в моём сердце оттаивает, и на мгновение я перестаю чувствовать себя одинокой.

— Спасибо, — шепчу я.

— Отдохни немного, Синдерс. Надеюсь увидеть тебя вне этой комнаты завтра утром. Не заставляй меня выносить тебя, потому что я это сделаю.

Он оставляет своё обещание висеть в воздухе между нами, и я снова одна в своей комнате, но не чувствую себя одиноко. Не с запахом мамы, обёрнутым вокруг меня, как утешительное покрывало. Какой заботливый подарок от Нико. Почему он не остался? Возможно, он чувствует, что мне нужна дистанция, или, может, он не хочет быть в моей компании. Духи могут быть не более чем покупкой из жалости.

Я бросаю взгляд на свой телефон и смотрю на время. Всего десять вечера. Я подумала, что сейчас, должно быть, раннее утро. Нико, вероятно, ушёл к своим людям. А мне предстоит провести ещё одну ночь в одиночестве. Темнота простирается передо мной, как зияющий туннель.

Почему ночью всегда так одиноко?

Я ворочаюсь часами. Я пробую читать, но слова танцуют по странице передо мной, так как картинки насилия предыдущего дня ярко мелькают в моей памяти. Я включаю свой айпад, и некоторое время смотрю документальный фильм нетфликс, но не могу ничего понять. В конце концов я выбираю аудиокнигу, которая кажется мне чертовски скучной, и включаю её. Почему-то это срабатывает, когда всё остальное не помогает, и глаза закрываются.

У человека, нависшего надо мной, огромный нож, и он ухмыляется от уха до уха. В буквальном смысле. Из уголков его рта капает кровь, а челюсть трещит и расширяется. Я кричу, но его маниакальный смех громче моих панических криков, от его грохота болят уши. По мере того как он приближается, между его зубами выползает червь, и я резко поднимаюсь.

Сердце колотится синхронно с неровным дыханием, и это сочетание причиняет боль. Господи, где я? Я оглядываюсь вокруг, и паника постепенно отступает, когда я понимаю, что нахожусь в своей комнате.

Сон… это был просто сон. Ужасный, но всего лишь сон.

Тяжелые шаги по коридору за дверью заставляют меня замереть. Павел.

Нет, напоминаю я себе, это не может быть он. Он мёртв. Наверное, кто-то из людей Нико.

Сколько сейчас времени? Почему они крадутся там? Нико понимает, насколько они не заслуживающие доверия? Конечно, он понимает. Он преступник, который окружил себя другими преступниками. Единственное, что держит их под контролем — их страх перед ним. Меня трясёт, когда шаги останавливаются, затем возобновляются.

Холодный липкий страх заменяет горячую панику сна, и пот на моей коже охлаждается, пока я дрожу.

Я проверяю время, и вижу, что сейчас только три утра. Никто не должен быть на ногах в это время. Когда шумные шаги

начинают раздаваться ниже по лестнице, я выскальзываю из кровати. Я понимаю, что раздета, и натягиваю толстый хлопковый халат. Босиком, чтобы быть тише, я прокрадываюсь в конец коридора. Я останавливаюсь перед декоративной дверью, ведущей к Нико и его мужскому крылу дома. Моя рука на дереве сама по себе кажется нарушением. Из-за двери не доносится ничего, кроме тишины. Тихая стена небытия, предвещающая, что дом спит.

Протиснуться в дверь — значит проникновение в логово льва, а я — глупый оленёнок в поисках короля прайда. Вожака стаи. Того, кто держит всех остальных на расстоянии, но при этом представляет для меня элементарную опасность.

Того, кого, я понимаю с некоторым чувством гнева к себе, мне не хватает в моей кровати. Уже поздно, и я не могу уснуть, и большое тёплое тело рядом со мной могло бы облегчить этот холод в глубине души. Будто кто-то разрезал меня, положил глыбу льда мне в живот и зашил обратно, но лёд никогда не растает. Я не могу согреться, а этот ледяной холод внутри заставляет меня дрожать.

Когда я достигаю дверей комнаты, которой, как я знаю, пользуется Нико, я колеблюсь. Что, если у него там женщина? Меня тошнит от этой мысли, и в этот момент я понимаю, что я в полной жопе, потому что, что бы ни случилось в этом доме, этот мужчина, этот ужасный, морально серый, хладнокровный мужчина, каким-то образом украл часть моего сердца.

Для многих молодых женщин — это не так уж много значит. В конце концов, что значит отдать часть своего сердца первой любви? Вот только в моём случае отдавать особо нечего. Не после того, как моя мать умерла, оставив меня одну слишком рано. Потом я быстро потеряла всех своих дедушек и бабушек. Умерла даже наша самая долгоживущая семейная собака. Затем мой отец предал меня, прежде чем он тоже скончался, и наши две оставшиеся семейные собаки были отосланы Иветтой. Сначала я боролась с ней, но она угрожала отправить их в приют, если я не соглашусь с её планом позволить Рингинстоунам — семье, живущей неподалёку, забрать их. По крайней мере, так я знаю, что они в безопасности и о них заботятся. У Рингинстоунов есть три своих собаки, и они любят животных. Всё же, я скучаю по ним.

Как будто меня преследуют смерти и потери, и каждая из них делает часть моего сердца холодной и мёртвой. Множество мёртвых, твёрдых кусков плоти, но несколько маленьких участков всё ещё способны чувствовать. Если я отдам один из кусочков Нико, а он убьёт и его, останется ли у меня хоть одна живая часть?

Может, мне стоит вернуться в свою комнату, забыть все чувства, которые я испытываю к Нико, и повзрослеть, чёрт возьми. Всё, на чём я должна сосредоточиться — это вернуть дом, а эта задача усложняется с каждым днём.

Но за этой дверью есть то, чего я хочу. То, чего я жажду.

Моё тело и разум ведут борьбу, которую я не могу выиграть. Пока я могу контролировать свои чувства и не влюбиться, как глупая школьница, влюбившаяся в учителя, почему я не могу взять что-то для себя? Комфорт большого, тёплого тела. Ощущение его рук на мне.

Желание, которое я испытываю к Нико, возникло с самого первого дня и продолжает расцветать. Я могу питать это желание и использовать его, но не позволять ему завладеть моим сердцем. Никогда.