Дом из пепла и стекла

Уэбб Силла

— Иногда, Нико, ты мудак.

— Это была твоя сестра? — Джеймс всё ещё смотрит на дверь.

— Да. И прекрати это, — челюсть Нико сжимается, и он хмуро смотрит на Джеймса.

— Что?

— Смотреть в ту сторону. Прикоснёшься к ней и ты. Умрёшь. — рычит Нико сквозь стиснутые зубы.

Джеймс лишь пожимает плечами.

Я хмурюсь в замешательстве.

— Ты сказал, что ненавидишь её, и что у неё там есть зубы. Так почему тебя это волнует?

— Она часть нашей семьи. Я должен защищать её честь.

— Ты серьёзно сейчас? Она разведённая, Ника. Этот корабль давно уплыл. С меня

хватит. Надеюсь, куда бы ты сейчас не направился, это вернёт тебя из Средневековья в современность.

Я следую за Ренатой в дом, и через мгновение за домом раздается глубокий гул мотора, когда Нико и Джеймс уезжают.

Рената закатывает глаза.

— По крайней мере, это не красный итальянский спорткар. Это энергия маленького члена¹⁷. Я говорила нашему отцу тысячу раз, когда он выезжал на своей. С таким же успехом можно приклеить наклейку на бампер «мне нужна виагра».

Мои глаза расширяются. Разве их отец, не бывший лидер преступной организации, которой сейчас руководит Нико? Безжалостный человек, судя по тому, что я читала.

— Полагаю, твой отец хорошо воспринял критику, — говорю я весело.

— Он грозится зарезать меня всякий раз, когда я говорю что-нибудь подобное, но он этого не сделает. Итак, небольшая лекция по нашей семье. Наша мать холодная стерва, но она любит своего драгоценного сына. Она также неравнодушна к младшей сестре, Луне. Наш отец — сумасшедший, но у него есть сердце. Я папина любимица, которую ненавидит Нико. Все тёти сучки, но у них много власти. Они представляют собой смесь разных сестёр матери и отца, и все они — незамужние тётки, что в итальянском обществе должно было бы сделать их объектами жалости, но они создали свою собственную маленькую мафиозную группировку. Они повсюду следуют за матерью, огрызаясь, как те маленькие собачки, которых люди носят в сумках. Что касается меня, то я ненавижу Нико в ответ на его ненависть ко мне. Никто никому не доверяет, и никто из нас по-настоящему не любит друг друга. Кроме Луны. Мы все любим Луну.

— Ещё раз, кто такая Луна?

— Наша маленькая сестра. Только не биологическая. Она дочь младшей сестры моей матери. Белла умерла, когда Луне было шесть месяцев, и Луна стала жить с нами. Мои родители удочерили её. Может быть, потому что она не родная дочь матери и на неё не возлагается такой груз ожиданий, это позволяет нашей матери любить её? Она получает лучшее из обоих миров — любовь, но без ожиданий, которые есть у нас, — Нико и меня: жениться, обеспечить наследников и выполнить свою часть работы. По какой-то причине Луна освобождена от этого.

Кажется, будто она разговаривает сама с собой.

— Какой бы ни была причина, её все обожают. Так что, Луну балуют все и каждый. Совершенно верно. Мать умерла, отец в тюрьме за убийство. Девочке нужно сильное заземление. Я читала, что расстройства личности могут развиваться, пока ребёнок очень маленький. Думаю, это случилось с мамой. Её мать, моя бабушка, воплощение зла, и она превратила мою маму в нарцисса.

Она — открытая книга, её губы болтают без умолку, как будто синдикат Андретти не хранит семейных секретов, и я пользуюсь возможностью покопаться.

— Итак, какой диагноз Нико, как ты

думаешь?

Рената поворачивается ко мне, глаза цвета океана вспыхивают.

— Нико — психопат, и тебе нужно быть осторожной с ним. Я видела, как он смотрел на тебя.

Когда? Он смотрел на меня только с плохо скрываемой яростью.

— Будто он хочет меня убить? — уточняю я.

— Нет. Как будто он хочет съесть тебя. Живьём. Я также видела, как ты на него смотрела. Беззащитно. Открыто.

Она поняла всё это из нашего минутного общения?

— Ты как маленький поросёнок, который прячется в домике из соломы¹⁸, а большому плохому волку остаётся только хорошенько дунуть, и всё, никакой защиты не останется.

— Ты слишком многое вкладываешь в кратковременный враждебный обмен мнениями.

— Правда? Посмотрим. Хорошо, проводи меня в комнату, пожалуйста.

В коридоре раздаётся стук каблуков, и Иветта замирает, словно увидела привидение. Затем она изображает на лице улыбку.

— Рената. Как… мило.

Они знают друг друга?

— Иветта. Я много слышала, но мы никогда не встречались.

— Я тоже многое о тебе слышала.

— Не сомневаюсь. Я приехала погостить. На Рождество.

Она останется на весь праздничный сезон? Боже правый.

— Погостить?

— Да. Это проблема?

— Между мной и твоим братом не всё так просто, Рената. Пока ты не добавляешь ещё больше токсичности, добро пожаловать.

Чёрт возьми, Иветта не смягчает своих слов.

— О, я могу добавить токсичности, дорогая, но она не будет направлена на тебя, если ты не будешь мне мешать. Она предназначена исключительно для Нико, а я уже давно ношу в себе этот яд.

— Яд направлен на Нико? — уточняет Иветта.

— Да, ненавижу этого ублюдка, — Рената сбрасывает с лица тёмный локон своих волос.

Иветта мгновение изучает её, затем улыбается и переплетает свою руку с рукой Ренаты.

— В таком случае, дорогая, добро пожаловать. Позволь проводить тебя в гостевые апартаменты.

Они вместе поднимаются по лестнице, и я смотрю им вслед. Иветта глупая, что ввязалась в размолвку между братом и сестрой. Говорят, самые страшные войны — гражданские. Никто не может ненавидеть с такой яростью, как семья, но это непредсказуемая ненависть, и никогда не знаешь, когда ты можешь оказаться против внезапно объединившейся семьи. Кровь не вода, и всё такое.¹⁹

Решив воспользоваться тренажёрным залом, который обустроил Нико, пока там нет никого из его головорезов, я иду в свою комнату, переодеваюсь в штаны для йоги и спортивный топик, надеваю поверх него лёгкую толстовку и натягиваю пару кроссовок.

Я просовываю голову в дверь импровизированного спортзала и обнаруживаю, что он пустой. Направляюсь к боксёрской груше и надеваю перчатки.

Через стену до меня доносится тихий стон, и я приостанавливаюсь. Что за чёрт? Я снова слышу звук и понимаю, что это скорее приглушённое хныканье. Я осматриваю окрестности в поисках слабого звука. В тишине раздаётся грохот, который привлекает моё внимание к небольшой кладовой в задней части зала, и сердце бешено колотится, когда я осторожно двигаюсь к ней.