Дом моей мечты. Часть 2
Шрифт:
Вскоре, в дом Шумкиных, заглянул участковый Леонид Павлович. Расспросил Серафиму Ивановну, кое-что записал.
А через две недели, Нину Ивановну вызвали в милицию и потребовали письменного разъяснения за преступные действия, повлекшие ущерб здоровью пострадавшей.
– Да, у бабки был инсульт! Она сама не знает, что говорит! – отпиралась бледная Нина Ивановна, ранее не сталкивающаяся с милицейским произволом.
– Разберемся! – рявкнул на нее старший следователь Калинкин и Нина Ивановна замолчала.
Вернувшийся из дальней командировки,
Серафима Ивановна лежала на кровати, не шевелясь. Он рванулся к матери с криком: «Мама, что с тобой?» Старушка, рыдая, поведала ему о своих страданиях.
Владислав Иванович вышел из комнаты и заорал на Нину Ивановну, ждущую его у празднично накрытого стола: «Хамка, уродина! Выметайся, из моего дома!»
Нина Ивановна своим ушам не поверила. Она не привыкла сдаваться без боя: «Никуда, я не уйду! Это моя квартира, нам ее на всю семью давали! Сначала, ты меня послушай!».
Нина Ивановна хорошо подготовилась к приезду мужа. Привела свои аргументы. Она действовала хитро и ласково.
Все же, знание мужа и относительная молодость были на ее стороне. Владислав Иванович был сбит с толку.
Он решил сдать мать в ближайший дом престарелых.
– Не дом престарелых, а центр помощи пожилым людям, Славик! Там подлечат Серафиму Ивановну и обеспечат уход. Тишина, чистота, медсестра рядом, постель свежая. Что еще надо пожилому человеку? А ты можешь навещать ее, хоть каждый день! – ласково и настойчиво шептала в мужнино ухо Нина Ивановна .
Когда за ней приехала специальная машина, Серафима Ивановна не смогла встать. Ее выносили на носилках. Она лежала с закрытыми глазами, сложив руки на животе. Владислав Иванович стоял, беспомощно взирая, как закрываются двери автомобиля, куда поместили больную мать.
– Не стыдно, Владислав Иванович? Родную мать при живом сыне в приют сдавать? – раздался над его ухом голос Евлампии Егоровны. Владислав Иванович вздрогнул.
Через месяц ему позвонила заведующая центром: «Ваша мама скончалась от обширного инфаркта. Вообще то, она просила не сообщать вам ничего! Даже написала это письменно, но я, все же звоню! Не верю, что вы были так жестоки к своей маме!»
Владислав Иванович положил трубку. Лег на диван и пролежал весь день, не вставая. Назавтра, сложил свои вещи в дорожные сумки, вызвал грузовик, погрузил свой инструмент, палатку и раскладной походный столик.
– Слава! Прости меня! Не уезжай, Слава! – кричала Нина Ивановна, хватая мужа за руки, не стесняясь многочисленных соседей, собравшихся у подъезда.
– Папочка! Ты неправ! Бабушка сама виновата, она наговаривала на маму! – кричала дочь Марина, повисая на руках отца.
Владислав Иванович оттолкнул жену, отбросил руку дочери и сел в кабину грузовика.
Я слушала рассказ Нины Ивановны, потрясенная. Они прожили с дядей Славой тридцать лет. Конечно, они ссорились, как все супруги. Но не собирались разводиться.
Нина Ивановна страстно любила своего мужа
Но Владислав Иванович не вернулся.
Он временно устроился у дальних родственников в том селе, где находился дом престарелых. Каждый день ходил на могилу матери. Сам сделал деревянную оградку, поставил памятник. Подолгу сидел там, просил прощения. Потом купил поблизости земельный участок и принялся строить себе небольшой дом.
Он не ответил на многочисленные письма жены, писал только старшей дочери Татьяне, которая проживала в Москве. Татьяна, по просьбе матери уговаривала отца вернуться.
Но Владислав Иванович наотрез отказался.
« Даже не пиши и никогда не напоминай мне о Нине, никогда!» – написал он Татьяне. Оказывается, как хрупок мир человеческих отношений!
Сразу после моего дня рождения, Павла снова потянуло в теплые края. Как обычно, он затосковал по перемене мест.
– Все равно, ты целыми днями в своей аптеке! Сижу дома один, как дурак! – печально произнес муж.
Меня мучили угрызения совести, оттого что не могу уделить мужу достаточно времени. Что-то вроде материнского чувства вины за то, что бросаю ребенка и иду на работу.
Но в отношении Антона, как ни странно, я этого не чувствую.
Может оттого, что мой сын вырос самодостаточным ребенком и никогда не испытывает чувства одиночества.
– Мама, мне хорошо одному в доме! – убеждает он меня, когда я начинаю беспокоиться. В этом, он похож на меня.
Я не знаю, что такое скука. Наедине с собой, мне никогда не скучно. Моя проблема всегда заключается в острой нехватке времени.
Но мы все разные. Павел не терпел тишины в доме, он искал способы развлечения, мучился, страдал и обвинял меня в недостатке внимания, обращенного на него. Напоминать мужу о том, что неплохо бы немного поработать, было равносильно попытке устроить ссору.
Вместо этого, я оплатила ему билет в Ярославль.
Через месяц Павел вернулся домой.
Обычно он гостит у родственников до самых холодов. Оказалось, что его сын Костик самовольно сел за руль чужой машины «УАЗ», разбил ее вдребезги, заехав в стену металлического гаража. Хозяин машины угрожал подать в суд на Костика. Павел пообещал отремонтировать машину за свой счет.
Костик благополучно уехал в Иркутск, на обучение в институте, предоставив папе исправлять ситуацию.
С раннего утра до поздней ночи, Павел возился в гараже с изувеченным «УАЗиком», восстанавливая его. Вопрос с устройством на работу, пришлось снова отложить.
Приближался день рождения Максима. Я сочинила частушки в его честь. Мы решили спеть их втроем. Стали репетировать. Хотели после закрытия аптеки, соорудить в торговом зале, что-то вроде банкетного стола.
– Ты можешь уделить нам полчаса своего драгоценного времени? Хотим тебя поздравить всем нашим женским коллективом! – спросила я у Максима, накануне его дня рождения.