Дом на городской окраине
Шрифт:
Через несколько дней на окраине появился какой-то господин. Он был одет в шоферскую бунду, а его массивный череп прикрывала кожаная кепка. У него были выступающие скулы, черные усы и черные бакенбарды. «Я знаю, что почем, меня не проведешь!» словно было написано у него на лбу.
В сопровождении полицейского и с сигарой во рту он посетил квартиру Сыровых. Все тщательно осмотрел, с видом знатока проверял, плотно ли прилегают оконные рамы и двери, сунул голову в печь и опробовал сливное устройство
— В моем доме, пан Балоун, — произнес полицейский, — вы будете жить, как в раю. Я такой человек, что… другого такого хозяина вам не сыскать. Уступать друг другу, — вот это по-моему. До вас тут многие интересовались квартирой, но я — молчок. В этих делах я осторожен…
Человек в шоферской одежде сдвинул сигару из одного угла рта в другой и прохрипел: — Ну все это разговорчики. А вот где здесь белье сушить?
— О, Боже ты мой! — с воодушевлением воскликнул полицейский. — Найдем где! Я сделаю для вас все, чего ни пожелаете. Главное, это согласие. Вот здесь, перед домом, будет бассейн с фонтаном. Может, и золотых рыбок заведу.
— Меня интересуют не золотые рыбки, а подвал с крепким запором. Если кто позарится на мой уголь, я тому ноги переломаю. Я человек вспыльчивый.
— Не извольте беспокоиться, — принялся горячо заверять полицейский, — я и сам пекусь о порядке! Вижу, мы друг друга поймем. Я как встретил вас, так сразу же себе сказал: мы не разойдемся, всю жизнь будем верны друг другу.
— Не о том речь, — перебил его пан Балоун, — я — за. Уж снимать, так снимать. Я крейцеры считать не буду, но одурачить себя не дам. И на том буду стоять.
— Вот это по-моему, — вскричал полицейский. — Все будет в ажуре. Э, вам у нас понравится! Взгляните, вот здесь, где мы стоим, я посажу липку. Когда она вырастет, из нее получится эдакая раскидистая славянская липа, понимаете? И под этой липой мы будем с вами сиживать в добром согласии…
— Вот как, — буркнула шоферская тужурка, — даже липа… А на кой ляд такое дерево? Главное, куда мне прикрепить антенну? Я любитель музыки, и если у меня не будет радио, то со мной лучше не заговаривай.
— Ради Бога, — отозвался полицейский, — ради Бога, пан Балоун! Будет вам радио, все будет! Чего ни пожелаете, — все сделаю!..
Некоторое время они продолжали этак толковать, а затем полицейский проводил нового съемщика к калитке.
Под Новый год супруги Сыровы переезжали. Прибыла гужевая подвода, и носильщики погрузили вещи. Сбежалась вся улица, выказывавшая свою участливость. Пришли знакомые, чтобы проститься. Лавочник вышел на порог и помахал рукой. Прибежал сапожник в шлепанцах на босу ногу, провозглашая здравицы в честь супругов Сыровых. Подошел пан учитель-Шолтыс, пожал чиновнику руку и меланхолически произнес: — Вы уезжаете, а мы остаемся здесь в плену вавилонском.
— И
Пан учитель покачал головой. Обронил, понизив голос: — Дед Гинек полагает, что горькую чашу мы должны испить до дна. Вам же он пророчит времена счастливые и благополучные.
— Ваш пан дедушка Гинек, — растроганно произнес чиновник, — человек достойный и рассудительный. Когда будете с ним говорить, передайте ему мой нижайший поклон.
— Благодарю, передам, — поклонился пан учитель. — Буду вспоминать вас…
Когда ломовик стегнул лошадей, перед домом остановился автомобиль. Пан Сыровы с супругой важно сели в машину, шофер захлопнул дверцу, мотор заурчал, и авто плавно тронулось с места.
Чиновник обернулся. Дом в предместье и зубчатая ограда становились все меньше и меньше. За углом они исчезли с его глаз.
Чудесным солнечным днем перед входом в здание суда по гражданским делам адвокат с холодными глазами столкнулся со свои плешивым коллегой.
— Кого я вижу! — воскликнул он. — Вы куда, пан коллега?
— А, — ответил плешивый доктор юриспруденции, — у меня тут одно дело… Мой клиент подает иск на своего хозяина, из-за какой-то липы.
— Вот как! — удивился адвокат с холодными глазами. — Вы представляете пана Балоуна?
— Откуда вы знаете?
— Как же мне не знать… Я защищаю пана Фактора.
— Ха-ха, вот так оказия… Стало быть, мы опять в соперниках.
— Но это дело вы проиграете, пан коллега. Мы не обязаны предоставлять вам липу.
— Ошибаетесь, пан коллега. Эта липа является основным пунктом договора о найме, она была твердо обещана, и мы на этом настаиваем.
— Липа не является составной частью контракта о найме. В данном случае речь могла бы идти о дарении, и то при наличии дарственной, составленной при участии нотариуса.
— Какое там дарение! Объектом контракта о найме может быть и часть недвижимости, в данном случае — дерева. Мы пригласим свидетелей, которые покажут, что мой клиент искал квартиру с твердым намерением жить в согласии с хозяином. Со своей стороны пан Фактор обещал посадить липу, под которой намеревался сиживать с моим клиентом в добром согласии. И от этого мы не отступимся, пойдем даже на меры принуждения ad faktum praestandum… Впрочем, об этом мы поговорим в суде. Что поделывает ваш полицейский?
— Что поделывает? На его участок зачастили лица с портфелями.
— О, это плохо!
— Думаю, он лишится своего дома. Но не судиться он не может. Упорно судится с каждым, упрямец…
— А моя клиентка, его хозяйка, — тоже… Она уже в богадельне. Ее последний дом как раз пошел с молотка.
Плешивый адвокат взглянул на часы.
— Не пора ли нам?
Оба адвоката исчезли в здании суда.
Михелуп и мотоцикл
(Роман)