Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны
Шрифт:
Он действительно был быстрым. Мяч пронесся мимо тарелки и стукнулся в перчатку на шесть дюймов выше линии талии. Алан, не игравший в бейсбол уже годы, чуть не свалился. И все же это не забывается, думал он, точно так же, как нельзя разучиться ездить на велосипеде. Он кинул мяч обратно питчеру. Подняв маску, поправил эластичную ленту на голове и согнулся над тарелкой.
– Хорошо! – объявил судья. – Ну, теперь, ребята, не пора ли оставить баловство и приняться за дело? Мяч в игре!
Солнце уже
– Если он в самом деле разобьет окно… – заволновалась Мэдж.
– Не разобьет, Мэдж, разве я тебе не говорила?
– Надеюсь, мой отец не увидит, как это случится! Надеюсь…
– Мяч в игре!
Подача, свистящий дубликат первого. Бита Янси не шелохнулась. Зато двинулась рука судьи.
– Пер-рвый строук!
– Нравится, Каменная Стена? – пропел Рип. – Только потому, что ты был крутым игроком в какой-то новомодной школе для выскочек, вроде «Уильям и Мэри»…
– Новомодная школа, господи прости! – отдался эхом глухой голос. – Школа для выскочек, чтоб у меня штаны сгорели! Сынок, в «Уильяме и Мэри» они учили деток читать и писать за сотню лет до того, как в лесу построили твою чертову деревню, а лучше бы сохранили лес. Я тебе говорю…
– Я ничего не говорю, Каменная Стена, я тебе просто показываю. Видишь?
Он бросил мяч, очень быстро, но высоко. Алану все-таки удалось, хоть и не очень ловко, принять его. Казалось, маска гораздо больше ограничивала поле зрения, чем ему помнилось, и его собственный бросок был таким высоким, что Рипу пришлось подпрыгнуть, чтобы взять мяч. Следующая подача, медленный изгиб с широким разворотом вовне, тоже была названа «болл».
– В чем дело, Каменная Стена? Ни за что на свете не станешь пробовать, а? Бита к плечу прилипла, или что?
– Кидай сюда, сынок! Просто кидай сюда!
На этот раз, свернувшись почти в эмбриональную позу, Рип бросил мяч, вложив в бросок каждую унцию своего веса – подача несколько спорная, немного высокая и изнутри, но, возможно, чуть ниже плеча, так что Алан и сам толком не знал, как ее назвать.
– Болл – третий!
Рип выпрямился, чтобы поймать мяч:
– Что у вас со зрением, судья? Может, взять какие-нибудь карандашики и жестянку?
– Хочешь, навешу тебе штрафной? – прорычал разгневанный судья, исполняя вокруг Алана небольшую пляску. – Заткни свою чертову пасть и играй!
– Это и собираюсь сделать, Боб. Когда игра закончится, мы достанем тебе собаку-поводыря. А тем временем, хотя…
По выражению лица питчера Алан понял, что это будет: снова быстрый бросок Рипа, точно в желобок. Мяч ударился в перчатку точно в то место, где он держал руку.
– Строук – второй!
Настроение у Рипа поднялось.
– Видала, Мэдж? Я думал, что снова достану его своим быстрым броском, и был прав. Он ни за что не размахнется, он слишком боится промазать! Ну, теперь чем мы его накормим для третьего удара? Что-нибудь новенькое, может быть? – Рип перенес вес на левую ногу. – Всегда держать их в неведении, вот в чем секрет. Всегда…
– Камилла! – взорвалась Мэдж. – Мне это не нравится!
– Все в порядке, дорогая. Ничего такого здесь нет.
– Здесь что-то не то! Я знаю! Я могу…
Хрясть!
Янси сделал шаг вперед к мячу и махнул битой.
– Господи боже милосердный! – прошептал судья.
В настоящей игре над второй базой линия была бы протянута достаточно высоко, чтобы сбить или опрокинуть ее. Мяч белой полоской, словно разматывающийся клубок пряжи, просвистел между двумя внутренними колоннами портика как раз в то мгновение, когда Генри Мэйнард, с книгой в левой руке, толчком открыл дверь и появился у него на пути.
Мяч не мог задеть его – он летел слишком высоко, – но едва ли Мэйнард мог знать это. Он упал ничком, и зрелище вовсе не показалось смешным тем, кто его наблюдал. Мяч стукнулся о кирпич на фут или два выше парадной двери и отскочил обратно на дорогу, где Рип Хиллборо, приплясывая, подхватил его. Генри Мэйнард поднялся, быстро стряхнул пыль с коленей, издалека бросил на всех один-единственный взгляд и с большим достоинством удалился обратно в дом.
Рип поспешил присоединиться к остальным, запихивая мяч в карман брюк.
– Конец упражнений, я полагаю. Если мы не хотим громов и молний с Синая, нам лучше сразу все это прекратить здесь и сейчас. Знаешь, Каменная Стена, может быть, это и хорошо, что мы с тобой оба уезжаем завтра.
– Да, сынок, я тоже так думаю.
– Послушай, Каменная Стена, вот твои монеты: десятка и две пятерки. Ты выставил меня дураком, это факт, мне это совсем не нравится. Но ты шлепнул последний в самое яблочко, ты выставил меня дураком, со всей моей болтовней и я это признаю! Вот монеты.
– Ну… вот! – сказал Янси Бил. – Мне не больно-то нужны твои деньги, сынок. До этой минуты я собирался рассказать тебе, куда конкретно ты можешь их себе засунуть. Но поскольку ты повел себя как настоящий парень, дело другое. Думаю, я говорил вещи, которые мне не стоило говорить, а возможно, и мой удачный удар был, в общем-то, случайным. Пожмем друг другу руки?
– Конечно, а почему бы и нет? Мы ведь можем быть цивилизованными людьми, разве не так?
Рип и Янси, вместе с доктором Феллом, Бобом Крэндаллом и Мэдж, двинулись к дому. Алан снял маску и перчатку и приблизился к Камилле, которая неподвижно стояла с его пиджаком на руке.