Дом на Тара-роуд
Шрифт:
— Ты знаешь, о чем я говорю. О принцессе из сказки, — обычно отвечал Дэнни.
И делал все, что мог.
А дел прибывало. Это означало каторжную работу, но Дэнни мог справиться с чем угодно. Теперь Барни предпочитал хранить их сотрудничество в тайне.
Рия великолепно справлялась с воспитанием маленькой Энни. Даже сажала ее в машину и возила в деревню к бабушке с дедушкой. Казалось, родители Дэнни были очень тронуты этим. Бабушка вязала ей смешные шляпы, а дедушка вырезал из дерева игрушки. Когда в доме росли Дэнни и его братья, никаких шляп и игрушек не было и в помине.
У Дэнни была чудесная дочь. Дом, о котором человек с его происхождением и образованием мог только мечтать. И добрая любящая жена.
Жизнь удалась.
Рия не забыла, что при родах Дэнни рядом не было, но она слышала историю о том, как он спасал жизнь и репутацию Барни Маккарти. Откуда Дэнни было знать, что схватки начнутся раньше времени? При мысли о том, что Дэнни пришлось прикрывать двойную жизнь босса, ее мучила совесть. Она не хотела принимать участие в обмане доброй и милой Моны Маккарти.
Но все это было мелочью по сравнению с ее всепоглощающей любовью к дочери. Энн-Хилари Линч весила при рождении три двести и была очаровательна. Ее огромные глаза доверчиво смотрели на Рию. Девочка улыбалась каждому, и все передавали ее с рук на руки. Ее окружало море довольных лиц; каждый считал, что малышка как-то отличила его от остальных.
Казалось, страхи и тревоги, которыми Рия делилась с сестрой, не имели под собой основания. Она сумела вырастить дочь, а Дэнни с каждым днем любил ее все больше и больше. Он был заботливым отцом, и Рия умилялась, когда видела, как он за ручку водил маленькую Энни по одичавшему большому саду, который они так и не смогли приручить. Дел было слишком много, а времени — слишком мало.
Энни была веселым ребенком из счастливой семьи; светлые прямые волосы падали ей на глаза так же, как у отца.
Хороших снимков маленькой Рии не осталось. Она часто жалела, что не сфотографировалась малышкой, десятилетней девочкой, подростком. Мать не вела фотолетопись, за исключением таких случаев, как первое причастие, конфирмация и посещение зоопарка. Но с Энни будет по-другому. В альбом войдет всё: выписка из родильного отделения, триумфальный приезд на Тара-роуд, первое домашнее Рождество… в общем, вся ее жизнь.
Дом Рия фотографировала тоже. Следовало фиксировать каждую перемену, чтобы Энни не думала, будто так было всегда. Девочка должна была видеть, что она и дом росли вместе.
День, когда привезли ковер, и день, когда его постелили; день, когда они купили ту японскую вазу, о которой мечтал Дэнни; огромные бархатные шторы, замеченные Дэнни на окнах дома, обстановка которого продавалась душеприказчиком. Линчи измерили шторы и обнаружили, что они идеально подходят к их окнам. Дэнни знал, что их отдадут почти даром; так бывало всегда, когда в дом вселялись дальние родственники. Они продавали все оптом, лишь бы поскорее очистить помещение.
Иногда Рия ощущала из-за этого угрызения совести, но Дэнни говорил, что это чепуха. Вещи представляют ценность только для того, кому они нужны.
Большую часть времени семья проводила в просторной теплой кухне на первом этаже, но Дэнни и Рия каждый день заходили в гостиную — комнату, которая была воплощением их мечты. Они получали удовольствие, находя для нее все новые и новые сокровища. Когда Дэнни повышали жалованье, они ездили на аукционы и покупали что-нибудь. Старые подсвечники, переделанные в лампы, посуду, французские часы…
Эта комната не была предназначена для того, чтобы производить впечатление на посетителей. Но и презрительной клички «горница», как однажды назвала ее Хилари, она тоже не заслуживала. Портреты в тяжелых рамах, которые покупались для украшения стен, были портретами чужих предков. Однако в этом не было притворства; на картинах были изображены люди, забытые своими родственниками и нашедшие покой на стенах дома Дэнни и Рии.
На работу Рия не вернулась. У нее было множество уважительных причин оставаться дома. Всегда требовалось кого-то куда-то отвезти или захватить по дороге. Один день в неделю она целиком посвящала благотворительности, а одно утро дежурила в больнице, развлекая детей, приходивших с матерями, которым было не на кого их оставить.
Офис Дэнни располагался неподалеку. Иногда ему нравилось заходить домой на ланч или даже на чашку кофе, чтобы немного отдохнуть. Сюда к нему часто приезжал Барни Маккарти. По каким-то причинам эти двое отказались от прежнего обычая встречаться в гостиницах. Рия знала новые вкусы Барни и всегда угощала его витаминным салатом и отбивными куриными грудками.
А потом уходила, давая мужчинам возможность поговорить наедине.
Барни Маккарти часто с восхищением говорил в ее присутствии:
— Повезло тебе с женой, Дэнни. Надеюсь, ты это понимаешь.
Дэнни неизменно отвечал, что понимает, и Рия с годами все больше убеждалась, что он говорил правду.
Глава вторая
Мать Розмари сказала дочери, что встретила днем Рию, которая шла по улице, как настоящая мадам.
— Не понимаю, почему ты так говоришь, — ответила Розмари, хотя прекрасно знала причину раздражения матери. Рия вышла замуж, причем удачно. Миссис Райан мечтала, чтобы ее дочь сделала то же самое, и вымещала свое разочарование на ни в чем не повинной Рии.
— Из грязи в князи… Была простой машинисткой в конторе, а посмотри на нее теперь. Общается с Барни Маккарти и его женой и живет в большом доме на Тара-роуд! — Миссис Райан неодобрительно фыркнула.
— Мать, ты во всем видишь одни недостатки. — Розмари с годовалого возраста приучили называть миссис Райан не «мама», как делали остальные дети, а «мать». [3] Девочка должна была верить, что они принадлежат к аристократии.
Но чем старше становилась Розмари, тем лучше понимала, что в их жизни нет и намека на аристократизм. Все это лишь мечты матери, воспоминания о раннем детстве и попытки компенсировать разочарование в муже, не оправдавшем ее надежд.
3
Автор использует здесь формальное обращение «Mother», вместо более интимного «Mam». — Примеч. ред.