Дом ночи и цепей
Шрифт:
Я нашла цель в этом доме. Теперь у меня есть направление. Я знаю, что это мне поможет. Но меня беспокоило не только отсутствие цели. Полагаю, что я ощущала его лишь как один из симптомов, вызванных громадной пустотой Мальвейля, пустотой, которая усугубляется, потому что я здесь одна. Карофф и слуги работают здесь только днем, когда меня нет. И лишь в недолгое время вечера в стенах дома слышны иные голоса кроме моего. Но даже когда слуги здесь, мы существуем в слишком разных сферах. У меня нет никого, с кем я могла бы поговорить. Я одинока. Но если я смогу справиться с чувством бесцельности, это поможет мне бороться
Одинока. Когда я пишу это слово, кажется, я проявляю слабость. Но притворяться, что это не так, значит проявить еще большую слабость. Я не испытывала этого чувства до того, как переехала в Мальвейль. Наверное, это размеры дома и его пустота заставили меня признаться себе, насколько я одинока. В Центральном Вальгаасте, среди густонаселенных районов города, я могла притворяться, что не одинока. Но здесь, ночью, я воистину одна.
Я скучаю по Катрин и Зандеру. Конечно, я скучаю. Они уехали достаточно недавно, чтобы я болезненно ощущала их отсутствие. За последние несколько дней я иногда просто забывала, что их здесь нет, и ловила себя на том, что говорю с ними, думая, что краем глаза вижу кого-то из них. Это не здоровое поведение. И необходимо честно признаться себе в этом.
Я скучаю и по Мейсону, и еще мучительнее, чем раньше. Наверное, потому что я живу в Мальвейле, а это дом его семьи. Вероятно, осознание этого заставило снова открыться и эту рану.
Меня беспокоит, что я не замечала этого раньше, но кто остался здесь из моих друзей? Адрианна Вейсс всегда хорошо относилась ко мне, но она подруга Мейсона, они росли вместе. Где же мои друзья? Эмбет, Трева и Бакаль были призваны в Астра Милитарум вместе с Мейсоном. Верей мертв. Ханья тоже. Петрейн и Фенза сейчас на другой стороне планеты. Мое одиночество наступало постепенно, так, что я не замечала его, пока оно не стало полным.
Трон Святой. Сколько жалости к себе. Но если это то, что я чувствую, я должна признаться себе в этом. Надо быть честной. Я не могу решить проблему, притворяясь, что ее не существует. Поэтому надо ее признать.
Я одинока.
Хорошо. Проблема установлена. И пребывание в Мальвейле лишь усугубляет ее. Каким может быть решение? Стать блестящей светской львицей Вальгааста? Заполнить ночи в доме торжественными приемами самых знатных людей Солуса?
Я испытываю отвращение, когда пишу это. Реальность всего этого может оказаться нестерпимой. Я не выношу политических интриг, которые неминуемо сопутствуют таким событиям. Я почти слышу, как Мейсон смеется над мыслью, что я собираюсь заняться чем-то настолько мне отвратительным. Нет, от этого фарса станет только хуже.
Как бы то ни было, я нашла решение. У меня теперь есть направление. Я действительно довольна этим. Я выявила жалость к себе, и теперь могу избавиться от нее.
Идея возникла этим утром, когда я готовилась ехать на службу во дворец Администратума. Спускаясь по главной лестнице, я обратила внимание на портреты прежних губернаторов из рода Штроков, развешанные на стенах. И глядя на них, я вдруг подумала, что сейчас все их забыли. Я знаю, кто эти люди, лишь потому, что они были правителями Солуса. И больше ничего. Как ни пыталась, я не вспомнила имени ни одного из предшествовавших нам губернаторов, за исключением Леонеля. А он был болен так долго, что единственный примечательный факт его правления, который я смогла вспомнить – это его болезнь. Я могу перечислить каждое из неудачных решений, которые принял совет. Я помню, как важно было учредить регентство. Но о самом Леонеле я не знаю ничего. Я знаю, что он устраивал бал, на котором я встретила Мейсона, но не могу вспомнить, чтобы на том балу я видела Леонеля.
Днем я убедилась, что это незнание истории – не только мой личный пробел. В разговорах в Администратуме я выяснила, что всех предшествующих
Что еще странно – насколько я могу вспомнить, Мейсон даже ни разу не упоминал никого из губернаторов-предшественников, кроме Леонеля. Может быть, я ошибаюсь. Но он всегда рассказывал множество историй о своих родителях. Может быть, правящая ветвь семьи была слишком далека от них?
Вся эта ситуация странная и в то же время неправильная. Несправедливо, чтобы служба Штроков Солусу была таким прискорбным образом забыта. Я собираюсь изменить это. Я хочу изучить Мальвейль, хочу знать его и его историю. Я верну прежних губернаторов в историю Солуса.
Моя идея обрела форму этим вечером, когда я обнаружила, что есть один вопрос, на который мне нужно найти ответ. В библиотеке есть генеалогия Штроков. Мне нужно будет дополнить ее, потому что последнее имя в ней – имя Леонеля. Она станет полезным источником, и, по крайней мере, даст мне имена, которые я намерена сличить с именами на портретах. Но изучение генеалогии выявило некий трагический парадокс, который, кажется, преследует семью Штроков. С одной стороны право Штроков на титул губернатора Солуса было неоспоримо в течение столетий, с тех пор, как на этом холме у Мальвейля были открыты первые рудники. С другой стороны, похоже, что с тех пор в их роду ни разу не было прямой передачи власти от родителей к детям, но лишь через двоюродных братьев и сестер, племянников, племянниц и так далее. Иногда эти родственные связи были довольно отдаленными. И какая бы ветвь семьи ни принимала губернаторскую власть, позже эта власть неизменно переходила к другой ветви. В генеалогии нет точных данных, но легко установить, что злой рок преследует семью губернатора. Даже когда у губернаторов были дети, никто из них не наследовал родителям, и никто из них не имел потомков…
Мне не нравятся эти выводы. Я не позволю этим мыслям терзать меня. Информация в генеалогии отрывочна. Это не вся история. Наверняка не вся. И я найду ее отсутствующие части.
Я сохраню историю.
И это поможет мне успокоиться.
Это более чем достойная цель. Я считаю, это просто необходимо.
Позже.
Задача, которую я поставила перед собой, кажется, достигла того результата, к которому я стремилась. Я все время думаю над ней. Я больше не чувствую, что бесцельно провожу время. Напротив. Мое историческое исследование занимает все мои мысли даже на службе в Администратуме. Мне пришлось сделать выговор архивистам за то, что они не успели найти новую информацию, и все время я не перестаю думать о тех древних грудах документов, которые ждут меня в доме. Моя служба в Администратуме по сравнению с этим кажется чем-то тривиальным. Там я лишь наблюдаю за работой подчиненных, отдаю приказы. А здесь все зависит только от меня.
Уже поздно. Я провела несколько часов, пытаясь найти старинные документы в завалах лишь в одной из комнат на первом этаже. Дело, за которое я взялась, займет многие годы. Я даже боюсь, что на него может не хватить и всей жизни. Мне понадобится помощь Кароффа и слуг. Одному человеку физически невозможно перебрать все эти массы старых вещей. Если бы я не соблюдала осторожность, меня бы раздавило лавиной хлама.
В жутком хаосе завалов в этих комнатах нет ни намека на какую-то упорядоченность. Если бы все документы, которые остались после Леонеля и, несомненно, его предшественников, хранились в одном месте, мне было бы гораздо легче. Но здесь все ужасно перемешано. Когда я смотрю на эти горы хлама, то невозможно сказать, сколько важных документов может быть скрыто в них. Все, что мне остается – лишь копать и надеяться.