Дом ночи и цепей

Аннандейл Дэвид

– Вы встречались с Ривасом? – спросил я, прежде чем Катрин успела возобновить свой допрос.

– Да, - сказала Катрин. – Он предупредил нас, чтобы мы не оставались здесь. Но не сказал почему.

– Дела Империума, - произнес я. – Вы должны были послушаться его. Зачем вы приехали сейчас?

– О чем ты говоришь, отец? – удивился Зандер. – Ты послал за нами.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Именно то, что он сказал, - Катрин подошла ближе ко мне, отодвинув Зандера. – Мы получили твое сообщение, в котором ты просил нас срочно вернуться. Что здесь происходит? Зачем ты хотел нас видеть?

– Кто передал вам это сообщение? – спросил

я.

– Кардинал Ривас, - ответил Зандер.

– Когда?

– Менее получаса назад, - сказала Катрин.

Это невозможно. Ривас к тому времени уже погиб в башне. Судя по тому, сколько времени прошло с тех пор, как мы с ним вошли в Мальвейль, он был мертв, вероятно, уже несколько часов. Или Мальвейль послал его призрак к моим детям, как он послал ко мне Адрианну, или… или они лгали мне.

«Зачем им лгать тебе?»

«Потому что они не настоящие».

«Они выглядят настоящими».

«Вейсс тоже выглядела настоящей, после того, как умерла. И Тервин тоже».

Я слишком долго тянул с ответом. Я чувствовал их взгляды на себе.

«Это ничего не значит. Я чувствовал жар огня. Все это казалось таким реальным – но это не было реальным. Возможно, это еще одна игра Мальвейля. Еще одна иллюзия. Он показывает мне, как распознать призраков, но не позволяет сделать это, когда это действительно важно».

– Карофф очень беспокоился за тебя, - сказала Катрин. – Ты отослал всех слуг?

– Да.

– Почему?

– Причины касаются только меня, - если она была настоящей, она все равно не поверит правде. Если она призрак или самозванец, то неважно, что я ей скажу.

– Отец, будь разумным человеком, - умоляюще произнес Зандер.

Катрин подняла руку, и Зандер замолчал.

– Уже поздно, - сказала она. – Мы все устали.

Это была правда.

– Будет время поговорить об этом утром.

Зандер кивнул и вышел из библиотеки. Катрин осталась. Она хотела поговорить со мной наедине, и Зандер это понял.

– Ты понимаешь, почему Карофф так обеспокоен? – спросила она. – Он помнит, что случилось после того, как Леонель отдал такой же приказ.

– Он выполнил приказ Леонеля, и пусть выполняет мой.

– Он выполнит приказ, - Катрин присела передо мной. – Но я – нет. Я не покину тебя.

Ее лицо было таким же суровым и бесстрастным, как всегда. Она говорила, как на своих лекциях в Схоле Прогениум. Каждое ее заявление звучало как приказ. Но даже так, это было выражение любви этой холодной, недоверчивой женщины. «Я не покину тебя». Так, как покинули ее. Ее отец повиновался долгу перед Империумом, а ее мать погубило зло. Никто из нас не принимал решение добровольно покинуть наших детей. Это решение было принято силами, куда более могущественными, чем мы. От нас ничего не зависело, но результат был один – мы покинули Катрин и Зандера, когда они были еще детьми. Они сумели найти способ выжить. Зандер отказался воспринимать жизнь всерьез. Катрин, старшая сестра, которая несла ответственность за младшего брата, воспринимала всерьез все, и закрылась за непроницаемым щитом отсутствия эмоций, чтобы не испытывать боль.

Но мое возвращение заставило ее задуматься о том, чтобы снять этот щит. Теперь она тянулась ко мне, обещая, что не покинет меня, не подвергнет тому, что, по ее опыту, было самым худшим предательством.

Я хотел обнять ее и уверить

дитя, которое еще жило в этой суровой женщине, что все будет хорошо, что больше я не причиню ей боль. Я хотел сказать моей дочери, что я люблю ее.

Моя левая рука дернулась от побуждения потянуться к ней.

«Именно этого и хочет от меня Мальвейль. Очень убедительная ловушка. А если это не моя дочь, в какое чудовище она превратится? И что она сделала – или сделает – с моей настоящей дочерью?»

Последняя мысль заставила меня в гневе стиснуть зубы.

– Спасибо, - сдержанно сказал я, сохраняя между нами холодную дистанцию.

Катрин увидела, что бесполезно говорить что-либо еще, и ушла.

Я оставался в библиотеке еще какое-то время, давая моим детям время заснуть, а потом поднялся вверх по лестнице. Я шагал туда-сюда по коридору между дверями их спален, размышляя, что же мне делать, и пытаясь угадать, каким образом Мальвейль в следующий раз постарается причинить мне боль.

«Через детей. Как же еще? Что еще у меня осталось?»

Ничего. Элиана погибла. Мои самые близкие друзья погибли. Если и была еще возможность нанести поражение Монфорам и вернуть честь Солусу, я не знал, как это возможно сделать. Впрочем, мне уже было все равно. Я снова уступил поле боя врагу. Еще одна неудача. Еще одно поражение. Еще один позор.

Я подумал, не распространялось ли влияние Мальвейля на Клострум. Дом имел власть над судьбами Штроков с тех пор, как мы поселились в нем. Может быть, он всегда управлял нами. Может быть, даже у Девриса не было выбора, и с самого рождения он был обречен на проклятье, как и все последующие поколения. А я был так далеко, не зная ничего о событиях, происходивших на Солусе. И все же меня вернули сюда, с такой фатальной неизбежностью, словно я был прикован цепями к Мальвейлю все это время.

Может быть, это дом решил, что должно случиться на Клоструме. Может быть, он был настолько могуществен.

Я не мог бороться с такой неодолимой силой.

Я должен был бежать. Перед такой непобедимой злой волей бегство казалось единственным разумным решением.

«Куда бежать? Он найдет меня повсюду на Солусе. Если он смог найти меня на Клоструме…»

Я не мог сдаться. Я признал, что Монфор удалось победить меня, потому что я больше не мог выиграть этот бой. Это было лишь отвлечение, которое Мальвейль использовал как часть своей паутины мучений, которую он создал для меня. Нужно было спасти Солус и низвергнуть Вет Монфор. Мой долг не был выполнен, даже если события, создавшие этот долг, были срежиссированы Мальвейлем. Борьба против Монфоров могла состояться лишь по ту сторону битвы с Мальвейлем, и я пока не мог представить такой перспективы.

Но я буду сражаться. Мальвейль еще не все отобрал у меня. Даже если бегство еще было бы возможно, я должен сражаться до последнего.

Еще оставались мои дети. Бегство не спасет их. А я должен их спасти. Это все, что мне оставалось.

Я продолжал шагать вперед-назад по коридору между дверями их спален. Я не знал, как сражаться. Не знал, кого спасать. Была вероятность, что если эта женщина и этот мужчина, спавшие за этими дверями, реальны, то они могут быть моими детьми. Но если нет? Если они – воплощенная ложь, тогда настоящие Катрин и Зандер были где-то здесь. Я видел их. Мальвейль удерживал их.