Дом ночи и цепей
Шрифт:
– Я лечу! – закричал он в экстазе. – Посмотри на меня! Я лечу!
– Я приказала вынести из моего дома то, что осталось, - поморщилась Монфор. – Найдут его в другом месте. Но милиция обратит на это внимание.
Зандер не переставал смеяться.
– Только послушать тебя! Сплошные приличия и строгость! С каких пор ты ограничиваешь себя в наслаждениях? Я видел, что ты делала!
– Я знаю, когда остановиться. Удовольствия без дисциплины опасны.
– Тогда это не настоящие удовольствия! – воскликнул Зандер. –
– Послушай меня, - предупредила его Монфор. – Тебя могут казнить.
– Сначала пусть они поймают меня!
– Как ты собираешься сбежать?
– Они умеют летать?
– Нет. А ты умеешь?
– Теперь – да! – Зандер распахнул окно. С неба взирало огромное око Люктуса.
– Там, - Зандер указал на луну.
– Там они меня не поймают. Не так ли?
– Наверное, нет, - усмехнулась Монфор.
– Спасибо тебе, - сказал Зандер, все еще смеясь. – Какой вечер!
Его глаза и улыбка еще больше расширились, на его лице проступил новый экстаз.
– Какой прекрасный вечер!
Он прыгнул в окно.
Сломленный горем, раздавленный отчаянием, я подошел к окну. Вопреки своему желанию, я посмотрел вниз, добавив еще один ужас к кошмарным картинам в моем разуме.
Зандер ударился о землю головой.
– Где ты был, отец?
Голос Катрин заставил меня обернуться. Мы были в библиотеке. Она сидела в кресле, в котором я, казалось, вечность назад, читал дневник Элианы. Она была немного моложе, чем та Катрин, которая, вероятно, спала сейчас на верхнем этаже. Она была одета в форму инструктора Схолы Прогениум.
Катрин подняла взгляд, ее лицо было пепельно-бледным.
– Где ты был? – спросила она снова.
Я стоял перед окном, и она, казалось, смотрела прямо на меня.
– Я не знал, - ответил я, отчаянно пытаясь добиться ее понимания. – Откуда я мог знать? Она знала, почему я покинул вас. Ты сама понимаешь, что значит долг перед Империумом. Как я мог поступить иначе?
Я замолчал. Она смотрела прямо сквозь меня. Она говорила с отцом, которого здесь не было, не было никогда, когда он был нужен.
В библиотеку вошел Зандер. Он выглядел не столь распущенным, как в Силлинге. На ходу он снимал свой пояс советника.
– Что это? – спросил он.
– Ничего, - Катрин закрыла дневник. – Абсолютно ничего.
– Не книга. Это, - Зандер указал на завернутый в ткань предмет в кресле рядом с креслом Катрин.
Она встала.
– Это подарок от советника Монфор.
– Ты шутишь!
– Не шучу.
– Да уж.
– Монфор говорила что-то об этом? – спросила Катрин.
– Об этом? – сказал Зандер. – Нет, не думаю.
Он нахмурился.
– Раз уж ты упомянула о ней, она казалась очень довольной собой. Все время многозначительно говорила о чести
– Я знаю. Она имела в виду это, - Катрин указала на сверток.
– Но что это? – спросил Зандер.
Катрин помедлила, с явной неохотой. Потом она со вздохом развернула ткань. Под ней оказался портрет Девриса Штрока. Катрин медленно отступала от него, пока не оказалась за спиной Зандера.
Зандер уставился на картину, конвульсивно потирая руки, словно что-то ледяное оставило липкий след на его коже.
– Я не понимаю, - сказал он, хотя, судя по дрожи в голосе, на каком-то интуитивном уровне он понимал. – Что это значит?
– Это правда нашей семьи, - произнесла Катрин безжизненным голосом. – Это наша судьба.
– Так не должно быть, - прохрипел я. – Вместе мы справимся с ней.
Но меня снова не было там, и они не слышали меня.
– Это зло, - прошептал Зандер, отшатнувшись от портрета. Он пытался оторвать взгляд, но не мог.
– Да, зло, - Катрин распахнула свою шинель и вытащила из кобуры болт-пистолет.
– Нет… - простонал я.
– Что нам делать? – умоляюще произнес Зандер.
– Я читала о нашей истории, - ответила Катрин. – Мы ничего не можем сделать. Все предрешено. Это судьба.
– Я не хочу верить в это. Император хранит.
– Да, - сказала Катрин, и выстрелила Зандеру в затылок. Его череп взорвался кровавым туманом. Болтерный снаряд пробил насквозь стену перед ним. Кровь забрызгала портрет, попав на лучи восьмиконечной звезды, и холст мгновенно впитал ее.
– Император хранит, - произнесла Катрин.
На мгновение она потеряла самообладание и испустила горький стон, словно в ответ на ложь этих слов. Потом она приставила ствол болт-пистолета к своему лбу и нажала спуск.
Я скорчился, зажмурив глаза и зажав руками уши, по моему лицу текли слезы. Я не хотел видеть и слышать, как мои дети умирают снова и снова. Я не хотел открывать глаза. Не хотел подвергать себя еще одному кошмару, который я не мог остановить, еще одной трагедии, случившейся из-за того, что я покинул своих детей во имя долга.
Постепенно я понял, что единственными звуками, которые я слышал, были лишь мои сдавленные рыдания. Я лежал на полу. Открыв глаза, я увидел, что лежу в коридоре на втором этаже, между дверями в спальни Катрин и Зандера.
Опираясь о стену, я встал на ноги. Мгновение я стоял неподвижно, пытаясь восстановить равновесие. Мое тело онемело, но я знал, что это скоро пройдет. Шок защищал меня. Но скоро чувство вины нахлынет снова и затопит меня.
– Теперь ты доволен? – спросил я, обращаясь к Мальвейлю. Я едва сумел прохрипеть эти слова. Мое горло было так надорвано от плача, что глотать было мучительно больно. – Не осталось ничего, что ты еще можешь отнять у меня.