Дом последней надежды
Шрифт:
Именно она и рассказала, что в последние дни господин Номату сделался чрезмерно сластолюбив, а еще несдержан на язык. Он то ругал жену, с которой прожил без малого двадцать лет, что подурнела и постарела, то просил прощения, то дарил дары, то грозился поколотить.
…а еще уходил из дому, прихватив охрану.
Куда?
Не в лавки. И не в чайную. И… госпожа подозревала, что на пути господина Номату встретилась некая женщина, и отнюдь не юдзё, которые случались, но… умная жена не будет заострять
…женщину не нашли, господина Номату тоже.
А за ним пропал и некий Тайдзё, про которого известно лишь, что он был третьим сыном весьма уважаемого человека и частым гостем за стеной.
Но там его не видели.
Давно не видели.
С осени еще.
Куда подевался? Кто знает…
…были еще люди. Разные… много… достаточно много, чтобы Наместник обеспокоился и велел заняться этими исчезновениями.
И их оказалось куда больше, нежели думали.
Приезжие.
Люди, прибывшие в город, когда на день, когда на несколько, вдруг задерживались и… исчезали, часто — не одни, но с охраной.
— Зачем это ей? — я все-таки положила карамель на тарелку. Здесь это было не принято, но сомневаюсь, что малое нарушение правил так уж покоробит человека, выследившего хозяйку демонов. — Не понимаю… у нее ведь все было… все… отец никогда и ни в чем ей не отказывал, а она его… нет, не убила.
Ему легко рассказывать. Я уверена, что эта легкость не естественного свойства, но лишь след его дара. И пускай. Мне нужно выговорится. Мне…
…нужно освободиться.
И я говорю.
Про бога.
Кимоно.
Болезнь и смерть. Мальчика-колдуна, способного забрать тень. И пса, замученного моей матерью… про все, что знаю, и даже больше.
Город, которого не стало.
Девушка, чье имя означает цветок чертополоха. И ее просьба…
…собственные планы.
Мой язык существует отдельно от меня, и лишь воля дракона удерживает меня на краю сознания, не позволяя рассказать вообще обо всем. А судья слушает. Он вновь похож на статую.
…говорят, во дворце есть целая галерея, где выставлены восковые статуи всех императоров и людей известных, и каждый, заплатив золотой лепесток, может войти…
Не верю.
Во дворцы не пускают просто так…
— Я там был, — сказал судья, прерывая мой словесный поток. — Они и вправду кажутся живыми, что до меня… подобных мне… право говорить с душой не дается просто так. Взамен… многое просят. Ранее я был уверен, что оно того стоит.
— А теперь?
— Я не могу вернуть утраченное, но я надеюсь сберечь то, что осталось… — он вернул чашку, так и не притронувшись к горькому чаю. — Ваша матушка, сколь я понял, хотела сохранить молодость и красоту. А еще ей отчаянно нужны были деньги. Она не отличалась умом, но украденная у юного исиго сила позволяла ей дурманить разум иным людям.
…которым обещала и мою душу.
Почему?
Магия.
И мне стоит спросить своего колдуна, он объяснит подробней, если интересно. Но сложно забрать время у чужого человека. У того же, кто связан узами крови, годы отнять легко. И клеймо на мне, поставленное волей матери, отдало бы непрожитое время.
…а душу демонам.
Им редко перепадают сладкие души невинных людей.
Это сложно понять, а принять и того сложнее. И я отодвигаю все на потом. После, когда останусь одна, когда…
…душу и демонам.
Надеюсь, они сожрали не только ее тело…
— Кэед к вам привязалась, — я говорю и смотрю в худое лицо, черты которого дрожат, но не плывут. — Для вас это игра?
Нет.
Он пришел из любопытства.
И вернулся, ведомый им же. И еще, пожалуй, куском шелка с вышитым на нем листком… что такое красота? Он почти забыл.
…души судей постепенно покрываются льдом, ибо закон и высшая справедливость требуют, чтобы сердце молчало. Но ему повезло в том, что он не собирался поддаваться своей зиме. А потому…
— Я привел к ней исиго, который удостоен права прикасаться к ногам Императрицы, — сказал судья, и на ладони его появился шелковый платок. — Однако тот утверждает, что ступни слишком искалечены. И давно. Он способен немного раздвинуть кости, чтобы ее не мучили боли, но и только. Ходить, как обычные люди, она не сможет.
— Ей не надо ходить, как обычные, — я вздыхаю.
И спиною чувствую настороженный взгляд. Урлак не настолько добр, чтобы надолго оставить меня без присмотра. Вот неугомонный…
…ему я тоже расскажу.
О многом.
— Будет больно.
— Ей постоянно больно. И… позволь ей решить самой.
Тень улыбки на лице.
И ответ:
— Я позволил.
Три дня.
И две ночи, в которых я спускалась то в черно-красный мир, одинаково и горячий, и холодный, то оказывалась на берегу, то… просто плутала во сне. На третью я просто сказала Урлаку:
— Не уходи.
А он, приподняв бровь, поинтересовался:
— В жены пойдешь?
— По обычаю тьерингов?
— По любому.
Пойду.
Уже хотя бы потому, что рядом с ним кошмары меня оставили. Правильно, даже дурным снам нечего делать в чужой постели. И плевать, что в этой постели мы просто лежим — ребра дают о себе знать. И ожоги заживать не спешат. Магия плохо на меня действует, хотя господин Нерако уверен, что дело не в ней, а в моем врожденном упрямстве, которое мешает исцелению.
— Я тебя не люблю, — сочла нужным предупредить его. — Пока… еще… наверное… точно не знаю, но почти уверена… и…