Дом серебряной змеи
Шрифт:
— Да, сэр.
— Теперь смотри. У тебя целительство в четверг с трех до пол пятого после обеда. Тогда в четверг ты будешь приходить ко мне с пяти до шести вечера. Я буду учить тебя держать свои эмоции в узде.
— Сэр, а окклюменция может помочь с этим?
— Та-а-ак… А про неё ты откуда знаешь?
— Да так… Книжку нашел… Но там написано, что волшебник, чтобы освоить окклюменцию должен обладать определенными навыками. Так что мне еще рано…
— У тебя сейчас амулет какой-то для защиты разума?
— Да. А вы откуда знаете?
— Знаю. Можешь его снять на пять минут?
— Зачем?
— Правильный вопрос. Понимаешь, не обязательно ждать, пока ты овладеешь некоторыми навыками, есть люди, для которых ментальные науки — родовой дар или способность,
— Гоблин надел, когда я деньги из ячейки брал.
— А больше они ничего не говорили?
— Сказали, что ждут меня для приватной беседы.
— Точно надо будет тебя вывести из замка в каникулы… Так амулет снимешь? Или не доверяешь?
— А вот «на слабо» брать не надо было, — возмущено сказал Гарри, снимая амулет в виде змейки, запутавшейся в волосах. — надевать его потом сами будете: я не умею.
И отдал амулет декану. Северус застыл, глядя на до боли знакомую змейку… Когда-то, в далеком детстве эту змейку ему подарила мама. Когда он еще не умел закрывать свой разум. А потом он подарил её своей лучшей подруге, Лили Эванс… А сейчас змейка непонятным образом оказалась у единственного сына Лили…
— Профессор, с вами все в порядке?
— Да, Гарри. Хорошо, я помогу вам надеть артефакт обратно. А сейчас… Смотрите мне в глаза.
Черные омуты встретились с изумрудной зеленью. Северус мягко скользнул в разум мальчика, стараясь не причинять лишней боли. Он искал какие-нибудь негативные воспоминания, чтобы проверить две свои теории. На поверхности прятались события школьных дней. Что-то решив для себя, Северус не колеблясь начал пересматривать урок полетов. Что-то Драко не видел, что спровоцировало Тьму. Вот Дафна падает… Вот её уводят… Рон начинает задирать змеек… Блейз? Ответил… Панси, Драко, Гарри… «Ты за какие-то пять дней стал таким же слизнем, как и твой припевала с его слизнехранителями! Что ты знаешь о дружбе? Ты, никому не нужный, ненормальный урод!» — это опять Уизли слюной брызжет во все стороны. «Урод… Ненормальный… Ненормальный… Урод….» на разные голоса в голове мальчика. Вот оно что… Старая детская психологическая травма… Знакомо… Северус не отпускал это воспоминание, просматривая его с разных ракурсов, пока его не смело волной Тьмы. Волна была настолько сильной, что его выдернуло из разума Гарри и припечатало в дальнюю стенку, перевернув кресло. От удара Северус потерял сознание на несколько минут. В себя он пришел от холодной воды, вылитой на лоб.
— Сэр, простите меня, — шептал Гарри, стоя на коленях около декана со слезами на глазах. — Я не хотел Вас так… — непрошеные слезы текли по щекам, но Гарри их даже не замечал…
— Тихо, — еле слышно прошептал зельевар: голова болела жутко, шея ныла, а про спину лучше не вспоминать… — Гарри, слева дверь в кладовку. Шкаф сразу у входа с правой стороны. Четвертая полка снизу. Красный фиал.
— Да, сэр.
Гарри тут же умчался в заданном направлении. Вернулся он уже через полминуты, осторожно придерживая склянку. Видя, что профессор не может сесть, Гарри осторожно подложил свою руку под его плечи и попытался поднять их, чтобы можно было выпить лекарство. Однако ему удалось только слегка приподнять голову, что уже было не плохо. Он постепенно, медленно наклонял фиал, следя, чтобы декан не захлебнулся зельем.
— Опусти меня обратно, Гарри. Тебе тяжело. Зелье подействует через двадцать минут.
В этот момент Гарри больше всего жалел, что он ничего не смыслит в целительстве и не знает, как помочь человеку, пострадавшему из-за него же. Видя, что профессор закрыл глаза, мальчик просто накрыл его руку своими ладошками, пробуя послать волну своей магии декану, как тот часом ранее делал с Гарри. Но что-то пошло не так, и Гарри увидел в районе затылка, височной области, шеи и позвоночника профессора какие-то темно-красные пульсирующие пятна. Чем дольше он смотрел на них, тем больнее становилось. Стараясь удерживать эту картинку, Гарри послал еще одну волну магии, с единственным желанием, чтобы эта боль прекратилась. Через две минуты, он увидел, как эти воспаленные области исчезли без следа, а дыхание зельевара стало свободнее, хотя глаза все еще оставались закрытыми. Оглянувшись, Гарри заметил на диване сложенный плед. Развернув его, он попробовал аккуратно подоткнуть его под декана: всё-таки каменный пол холодный, и лежание на нем здоровья еще никому не добавило. Это все настолько эмоционально вымотало мальчика, что тот еле дошел до дивана, снял ботинки и уснул, падая на диван. Он уже не видел, как через пять минут очнулся профессор и удивился, обнаружив, что укутан в плед. Как он еле встал и выпил еще три разных зелья, поражаясь, что все так быстро прошло: обычно после падений все болит еще неделю, несмотря на зелья. И не видел теплой улыбки зельевара, заметившего уснувшего ребенка на диване. Зато Гарри, когда проснулся через полчаса, с удивлением заметил, что лежит на диване, на подушке и укрыт пледом. Хозяин комнаты обнаружился в кресле, где и раньше сидел. В комнате же уже ничего не напоминало о недавних событиях.
— Ты проснулся, Гарри?
— Вроде бы, сэр. Простите, сэр, — опять начал мальчик, но был остановлен взмахом руки.
— Не извиняйся. Примерно такого я и ожидал. Просто не думал, что будет такой силы. Спасибо, что вылечил. Теперь ты уже познакомился с целительством. Но, давай, об этом позже. У тебя как голова, не болит?
— Нет, всё нормально.
— Тогда, Гарри, позволь я еще раз залезу тебе в разум. Твоя задача не дать мне увидеть свои воспоминания. Любым способом, кроме Тьмы. Понял?
— Да
И профессор еще раз скользнул в память мальчика. Он искал, кто и когда называл Гарри уродом и ненормальным, тем самым подвергнув его магическое ядро серьезным нарушениям в формировании. Но выйти из воспоминаний сегодняшнего дня ему не дали. Ментальный пинок в бок, и Северус вывалился в реальность. Дав ребенку заранее приготовленный домовиками горячий шоколад с сэндвичем с большим куском мяса, Северус сказал:
— Ну, что же, Гарри. Как я и предполагал, у тебя врожденная предрасположенность к ментальным наукам, что немного странно: ведь ни у Лили, ни у Джеймса такого не было… Но в данном случае это не важно. Важно, что ты сможешь уже сейчас начать заниматься защитой разума. Это позволит не только защитить твои мысли, воспоминания, жизнь, но и справиться с Тьмой. Значит, в четверг мы будем заниматься окклюменцией. Не бойся. Там будет другой способ обучения. Но на время этих уроков амулет придется снимать. Ты меня понял? Приходишь сюда и снимаешь. Потом я надену, не волнуйся.
— Хорошо, сэр.
— Теперь два оставшихся вопроса, — продолжил Северус, ловко закалывая змейку в шевелюре мальчика. — Полеты и, собственно, зелья. На счет полетов. Ситуация следующая. Директор Дамблдор так впечатлился твоим полетом за мистером Уизли, что НАСТОЯЛ на твоем участии в сборной Слизерина по квиддичу. И не просто состоял в резерве, а чтобы играл. Даже начал тренироваться с сегодняшнего дня.
— А мое мнение, как я понимаю, им в расчет не берется?
— Я тебе больше скажу. Тут даже мое мнение в расчет не берется…
— Сэр, я могу отказаться?
Северус задумался. С одной стороны говорить всю правду ребенку не хотелось. С другой, если сейчас не сказать, он может это расценить, как предательство. Хотя… Хоть так, хоть так предательство. Поднеся волшебную палочку к виску, он вытащил серебристую нить и поместил её в призванный из кабинета думосброс.
— Смотри, Гарри. Это чаша называется «думосброс». Она нужна для просмотра чужих воспоминаний. Воспоминание достается просто. Подставляете волшебную палочку к виску и прокручиваете в голове то, чем хотите поделиться, вращая палочку, наматывая на нее нить воспоминания. И все.