Дом стрелы
Шрифт:
– Это ужасно! – тихо произнесла девушка и внезапно выпрямилась. – Вы поймете, что он имел в виду! Пошли! – И она побежала к машине.
Солнечный день померк для них обоих. Бетти склонилась над рулем, глядя перед собой. Но Фробишер сомневался, видит ли она вьющуюся впереди белую ленту дороги. Когда они спускались с другой стороны холма, Бетти спросила:
– Мы будем действовать в соответствии с тем, что увидим?
– Да.
– Если Ано считает Энн невиновной, она останется. Если нет, ей придется уехать.
– Да, – кивнул Фробишер.
Проехав по улицам города, Бетти вывела машину на широкую площадь, где стояла большая церковь в стиле Ренессанса с восьмиугольными куполами на двух башнях и еще одним маленьким куполом над крытой галереей в центре. Бетти остановила машину и повела Джима к входу. Над дверью находился барельеф, изображающий Страшный суд, Бога среди облаков, ангелов, дующих в трубы, и грешников, поднимающихся из могил, чтобы подвергнуться мукам. Бетти и Фробишер молча смотрели на барельеф. Для Джима он являлся вполне достаточным ответом на то, какого мнения придерживается Ано.
– Да, прочитать это сообщение не составляет труда, – сказал он.
Вернувшись в автомобиль, они молча поехали в Мезон-Гренель.
Шофер Жорж вышел из гаража, чтобы позаботиться о машине. Бетти вбежала в дом, и Джим последовал за ней.
– Мне так жаль, – заговорила она надломленным голосом. – У меня теплилась надежда, что мы ошибаемся… Конечно, я не верю в виновность Энн, но она должна уехать – это очевидно.
Бетти медленно поднялась по лестнице. Джим не видел ее до обеда, который подали значительно позже обычного. Энн Апкотт он не видел весь день, в том числе и за обедом. Бетти пришла к нему в библиотеку без нескольких минут девять.
– Боюсь, мы сильно задержались. Нам придется обедать вдвоем, Джим, – с улыбкой сказала она и направилась в столовую.
Во время обеда Бетти была задумчивой, отвечая невпопад или не отвечая вовсе. Фробишеру казалось, что она прислушивается, ожидая какого-то звука в холле, который, по-видимому, запаздывал. Взгляд ее то и дело устремлялся на часы, становясь все более встревоженным. Наконец, незадолго до десяти, они услышали гудок автомобиля. Машина остановилась у ворот, и вскоре раздался звук, которого так ждала Бетти, – звук осторожно закрываемой тяжелой двери. Бетти быстро взглянула на Джима и покраснела. Через несколько секунд машина тронулась, и девушка облегченно вздохнула. Джим Фробишер склонился вперед.
– Значит, Энн Апкотт уехала? – тихо спросил он, хотя они были только вдвоем.
– Да.
– Так скоро? Выходит, вы уже все устроили?
– Все было устроено вчера вечером. Если все пройдет благополучно, Энн завтра утром будет в Париже, а вечером – в Англии.
Несмотря на волнение, Бетти ощутила нотки недовольства в вопросах Джима Фробишера. Девушки отстранили его от приготовлений, о которых ему сообщили лишь в последнюю минуту, как будто он был неопытным болтуном, к чьим советам не стоило прислушиваться и которому не следовало доверять.
– Конечно, было бы лучше, если бы мы обратились к вам за помощью, Джим, – попыталась оправдаться Бетти. – Но Энн не соглашалась. Она заявила, что вы прибыли сюда ради меня и вас нельзя втягивать в ее бегство. Мне пришлось уступить. Но сейчас вы в состоянии оказать мне огромную помощь.
Джим был умиротворен. Бетти нуждалась в нем, опасаясь, что их план, осуществляемый без его участия, может потерпеть неудачу.
– Чем я могу вам помочь?
– Вы можете пойти в этот кинозал и отвлечь мосье Ано. Важно, чтобы он ничего не знал о бегстве Энн хотя бы до завтра.
Фробишер рассмеялся при мысли о тщетности маскировки Ано. Очевидно, весь город знал, что он проводит вечера в «Гранд-Таверн».
– Хорошо, – кивнул Джим. – Я сейчас же пойду туда.
Но этим вечером детектива не оказалось на обычном месте, и Фробишер просидел в одиночестве до половины одиннадцатого, когда какой-то мужчина, выйдя из бильярдной, остановился позади Джима и прошептал, глядя на экран:
– Не смотрите на меня, мосье! Это Моро. Я выйду на улицу. Пожалуйста, следуйте за мной.
Моро отошел. Помня совет Ано, Джим заплатил за пиво, как только его принесли, и перевернул блюдце в знак того, что он ничего не должен. Через две минуты он вышел из зала и, не оглядываясь по сторонам, лениво зашагал по рю де ла Гар. [45] На плас Дарси Никола Моро прошел мимо него и свернул направо, на рю де ла Либерте. Фробишер последовал за ним с упавшим сердцем. Глупо было надеяться, что Ано можно так легко провести. Несомненно, машину остановили и Энн Апкотт уже сидела под замком. Ведь последними словами Ано, которые слышал Джим, были: «Я должен спешить!»
45
Rue de la Gare – Вокзальная улица (фр.)
Моро свернул на бульвар Севинье [46] и, направившись назад к привокзальной площади, скользнул в один из маленьких отелей, которых в этом районе было великое множество. Вестибюль был пуст; на верхние этажи вела узкая лестница. Поднявшись по ней вместе с Фробишером, Моро открыл дверь. Фробишер увидел маленькую и тускло освещенную гостиную в задней части дома. Окна были открыты, но ставни захлопнуты. За столом под единственной лампой сидел Ано, склонившись над картой, на которой красными чернилами был изображен овал, разделенный неровной линией на два полукруга. Моро отошел в сторону, и Ано поднял взгляд.
46
Севинье Мари, маркиза де Рабютен-Шанталь (1626–1698) французская писательница.
– Вы знали, друг мой, – серьезным тоном осведомился он, – что Энн Апкотт сегодня вечером отправилась на костюмированный бал к мадам ле Ве?
Фробишер был застигнут врасплох.
– Вижу, что не знали, – продолжал Ано. Взяв ручку, он поставил красную точку у нижнего края овала.
Джим оправился от изумления. Бал у мадам ле Ве должен был служить стартовым пунктом. План был не так уж плохо продуман, если бы только Энн смогла добраться на бал незамеченной. Будучи в маске и костюме среди толпы, облаченной аналогичным образом, в доме с садом, двери куда, несомненно, распахнуты в такой жаркий вечер, она легко могла бы ускользнуть. Но шанс уже был упущен, ибо Ано снова отложил ручку и произнес зловещим тоном: