Шрифт:
Виктория Угрюмова
Дом там, где ты
... И хотя в паспорте вполне определенно значилось "Татьяна Евгеньевна Иловайская", исходя из чего родственники и знакомые обращались к ней как к Танечке - и были в своем праве - он именовал ее Тэтэ.
Ей нравилось. Ей вообще нравилось все, что делал или говорил Димыч.
***
Голос Элеоноры Степановны с легкостью преодолевал такие хилые препятствия, как закрытая дверь, работающий магнитофон и нежелание потенциальных слушателей слышать все, что предназначалось именно для их ушей. Тема выступления была до боли знакомой, и, откровенно
За последние несколько месяцев молодожены выяснили немало интересных и пикантных подробностей о себе, своей анатомии, физиологии и "облико морале".
Интеллигентная и милая Тэтэ была ошумлена. Единственной реакцией на первое выступление Элеоноры явилось искреннее недоумение:
– И ЭТО моя мама?!
Но дальше стало хуже, и перед счастливой во всем остальном семейной парой остро встал вопрос, который, по определению Воланда, сильно испортил людей. Квадратура круга, жизненное пространство, экологическая ниша - все эти понятия людьми, нуждающимися в укромном месте, которое могло бы стать заодно их собственной крепостью, воспринимаются иначе, нежели счастливцами, обеспеченными уже отдельной норой, где они и скрываются от житейских бурь.
Димычу и Тэтэ было грустно признаваться вслух - но факт от этого не менялся - что денег на покупку минимального количества квадратных сантиметров у них не только нет теперь, но не будет и в ближайшем обозримом будущем. А вот перспектива загреметь в Кирилловскую после продолжительного общения с Элеонорой Степановной, напротив, была. И хотя знаменитый архитектурный памятник расписывал фресками не кто-нибудь, а сам Врубель, это обстоятельство даже не подслащало пилюлю. Психушка и есть психушка, какими бы шедеврами ни были украшены ее скорбные стены.
Обо всем этом упоминать лишний раз вообще не хочется, и мы не станем. Это так - несколько штрихов; первоначальная расстановка сил, а заодно и объяснение тому, отчего Тэтэ лежит, свернувшись калачиком, на узеньком и продавленном диванчике, тесно прижавшись к мужу, и пытается сконцентрироваться на содержании газетных объявлений.
Волей-неволей, но они пришли к выводу, что единственным выходом для них является поиск тех престарелых и одиноких людей, которые предоставят им крышу над головой в обмен на уход и общение. На наследование квартиры молодые люди не претендовали; сама возможность избавиться от Элеоноры и ее пронзительного всепроницающего голоса пробуждала надежду и ассоциировалась с побегом из Шоушенка.
"Великая иллюзия" одним словом. И только Жана Габена в ней не хватает для полноты сходства.
Но зато возникает вопрос, что такое интеллигентность? Продукт цивилизации, ее достижение и гордость - либо все-таки генетическая болезнь, ведущая в результате к полному уничтожению особей, являющихся ее носителями? Потому что будь на месте Димыча человек попроще, он бы просто пару раз грюкнул кулаком по столу или дверью о притолоку, или Элеонорой обо что-нибудь увесистое - так, чтобы без уголовных последствий, но со смыслом и значением. И
Так стоит ли?
Тэтэ небрежно отбрасывала внимательно изученные газетные листы, и они с шелестом падали на пол, взмахивая широко распахнутыми крыльями; и останавливались, не решаясь подняться в воздух:
– Вот и мы так, - пробормотала Тэтэ, утыкаясь лицом в диванную подушку.
– Что с тобой?
– забеспокоился Димыч, удивляясь себе и тому, что еще задает подобные вопросы. Причина, как говорится, была налицо.
– Ничего-ничего, - устыдилась она своей слабости. Зачем портить мужу и без того испорченное настроение.
– Просто газетный лист при таком освещении был похож на большую и важную птицу, которая так и не решилась взлететь. Осторожненько так подобралась к окну, остановилась, и все... Не ощутила себя птицей в самый важный момент.
Осталась газетой. Простой газетой с дурацкими объявлениями.
– Ну, почему с дурацкими?
– расстроился Димыч.
– Объявления-то тут причем?
– Прости, - пожала Тэтэ плечами.
– Представила, что и мы не решаемся на что-то важное, остаемся газетами, в каком-то смысле - и огорчилась. Но чтобы тебе было приятно, я прошу прощения у всех объявлений и оптом, и в розницу, и торжественно заявляю, что никакие они не дурацкие, а очень даже полезные, и мне жаль, что я их незаслуженно обидела.
– То-то же, - улыбнулся Димыч и наклонился, чтобы ее поцеловать.
В этот самый момент очередной разворот и очутился прямо у него перед глазами. Впоследствии Димыч неоднократно утверждал, что газета отчаянно старалась, чтобы объявление не осталось незамеченным, и с этой целью даже несколько раз повернулась и покрутилась на месте. И те, кто был знаком с последствиями, искренне ему верили. Но, может, это происходило оттого, что они просто относились к редкой, ныне вымирающей породе УМЕЮЩИХ ВЕРИТЬ ИСКРЕННЕ.
Как бы там ни было, но взгляд Димыча уперся в колонку, в которой четкими буквами, чуть больше стандартного шрифта, было напечатано:
"Неприхотливый, обаятельный, легкий в общении, крайне пожилой человек со странными, но абсолютно невредными привычками срочно ищет молодую семейную пару интеллигентных, образованных и мыслящих людей для совместного проживания в его доме. Желательно доброе отношение ко всякой живности. Подробности при личной встрече". Дальше шел адрес, и ничего более приписано не было.
Димыч несколько раз перечитал объявление, вникая в его смысл, что было, повторяем, нелегко, если учитывать постоянное звуковое сопровождение из коридора, и наконец просветлел лицом.
– Тэтэ! Тэтэ, солнышко! Боюсь сглазить, тьфу-тьфу-тьфу, но, кажется, я нашел...
– Странное объявление какое-то. Но милое. И располагает больше, чем все эти "домашние животные исключены", "гостей не приводить" и "за хорошее материальное обеспечение", - процитировала она.
– А вот адрес странный: " Ольгинская - это, положим, я хорошо себе представляю; "дом с горгульями и водосточной трубой в виде большой змеи". Это не розыгрыш, Дим? Где же на Ольгинской такой дом? Нет там ничего подобного. Ольгинская крохотная - не могла я мимо такого дома ходить и не замечать его.